– Йонни ведь не свои идеи озвучивал. Это ты убедил его, что жители Аурии эксплуатируют таких, как вы. Это он твои слова повторял. И угрозу, которую он высказал, ты сейчас пытаешься осуществить.

– Миллиардером нельзя стать честно. Ничего, пробил их час расплаты, через несколько часов Аурия превратится в филиал ада. Ты действительно умён, сыщик. Жаль, что тебе осталось жить четыре минуты.

– Тебе осталось и того меньше.

– Я не боюсь смерти. Но стрела отмщения, которую я направил на Аурию… Погоди, что?!

Идоро проверил показания индикаторов, которые теперь вовсю моргали красным. Свечение охлаждающего контура прибавило в яркости.

– Я отключил аварийную защиту и дестабилизировал реактор. Через минуту мы все превратимся в радиоактивный газ.

Пауза. Пульт перед сыщиком коротко вякнул сиреной и обречённо умолк, повинуясь сидящему за ним человеку.

– Ты с ума сошёл?!

– Ничуть. Я взорву этот корабль вместе с тобой и твоим недоломанным гипердрайвом, будь он неладен. Посмотри на показатели реактора, убедись, что я не вру, он как раз выходит на кривую разгона.

– Но зачем?! Ты же полицейский, мать твою! Зачем ты взрываешь корабль?

Следователь коротко улыбнулся перед тем, как ответить.

– Ты придурок, Хэйшем. Я превращу корабль в плазму до того, как ты выведешь из строя гипердрайв. Облако перегретых газов, которым мы станем, выпадет в реальный мир на скорости света и, если ты нацелил нас правильно, ударит в ионосферу Аурии. Оно послужит причиной потрясающих по красоте северных сияний и может создать помехи радиосвязи, но не повредит ни единому существу. Скорее, наоборот, оно создаст планете-курорту для толстосумов дополнительную рекламу.

Хэйшем молчал. Пульт перед сыщиком заходился в истерике. Голубой свет черенковского свечения резал глаза.

– Следующий ход твой, Хэйшем, – подстегнул его Идоро. – Либо ты убираешь свою бомбу от гипердрайва, отключаешь его штатно, исчезаешь и в будущем сможешь попробовать ещё раз, или ты превратишься в рекламу планеты, которую так ненавидишь. Решай. И поскорее! Двадцать секунд.

Пауза тянулась, как тягучая капля смолы. Идоро почувствовал, как по его виску стекает капля пота.

– Ладно. Твоя взяла, сыщик. Я аварийно глушу гипердрайв.

Ускорение вдавило Иллеша в кресло, по его нервам прошла волна странной дрожи, сигнализирующая, что «Дервиш» снова находится в обычном пространстве. Идоро тут же щёлкнул тумблером автоматической защиты. Управляющие стержни рухнули вниз, поглощая излишки энергии, черенковское свечение снова стало тусклым.

– Если кто-то подойдёт к гондоле гипердрайва до того, как я покину корабль, я его убью, – предупредил Хэйшем. – Будем считать, что я погиб во время катастрофы. Если я узнаю, что вы вместо того, чтобы признать меня погибшим, объявили меня в розыск, я выслежу и убью ваших близких.

– Начни с моей бывшей, – предложил Идоро. – Она запрещает мне видеть дочь.

– Ну, вот и всё, – вздохнул Глен, щеголяя свежей перевязкой головы. – Но есть и хорошие новости. Эдди окончательно перегорел, и нам по страховке поставят новый пищевой синтезатор.

В рубке всё ещё пахло гарью, спасатели в серебристых защитных скафандрах заменяли повреждённые системы временными блоками, чтобы можно было вывести корабль на внешний рейд Аурии. К счастью, страховой полис был оформлен как полагается, и хозяину «Дервиша» не грозило банкротство.

Хэйшем покинул корабль сразу, как только был получен ответ на сигнал «Мэйдэй». Иллеш не знал точно, куда он делся, но, судя по записям работы шлюза и показаниям акселерометров, он выпрыгнул в сторону стоянки маломерных космических яхт. При подсчёте убытков обнаружилась пропажа транспортного комплекса для внешних работ, фактически, крошечного космического корабля, надеваемого на скафандр для продолжительных работ в открытом космосе. Глен решил, что этот комплекс был на Хане; Идоро не стал его разубеждать. Скорее всего, Хэйшем пару суток продрейфует в космосе, а когда приблизится к яхтам, подаст свой собственный сигнал «Мэйдей», его спасут, и он соврёт, что случайно отцепился от одной из яхт.