— Хочу ему помочь.

Стылый ветер пробрал до костей, и только сейчас я поняла, что не оделась толком.

Графиня схватила меня за локоть.

— Ты давай не дури, скоро лекарь прибудет, он занимается травмами. На тебя и так все пялятся, а след этого наглеца Савада еще не остыл, глядишь, вернется, — с тихой злостью прошептала она, а потом обратилась к мужикам, что держали носилки: — Доставьте моего внука в малый зал, только аккуратней!

Моя «сестренка» шагала рядом с носилками, тихо всхлипывая. Мы с Кокордией шли позади и перешептывались.

— Да когда этот лекарь придет? Сомневаюсь я, что он сделает все как надо.

Мне думалось, что медицина в этом мире совсем не развита. Смотрю вокруг — такое чувство, что на дворе конец восемнадцатого — начало девятнадцатого века. Не глухое Средневековье, но и не прогрессивный технический мир.

— А ты хочешь его вылечить? — цепкие пальцы впились мне в запястье.

Ну и хватка у этой бабули. Того и гляди синяки останутся.

Мой взгляд был красноречивее всех слов, но Кокордия чего-то испугалась.

— Не вздумай, ты его погубишь.

— Что за глупости? Я врач.

— Ты не знаешь ничего об Олетте. Она не сможет исцелить Костадина.

— Я не она, — я раздраженно шикнула. Тем временем наша небольшая процессия поднялась по лестнице и прошла в двери зала. — Опустите носилки на стол, пожалуйста. Да-да, вон туда. Только умоляю, осторожней!

Мужики, заросшие и бородатые, как медведи, сгрузили ценную ношу на длинный деревянный стол у окна. А вот Кокордия словно онемела, смотрела на меня во все глаза, кожа на морщинистых щеках пошла розовыми пятнами.

— Лучше не приближайся к нему, не надо, — а потом бросила командным тоном: — Вы двое, оставьте нас! Дафина, глупая ты девчонка, беги зверобою запарь. Толку и то больше будет.

— Слушаюсь, бабушка, — пискнула она и потерла раскрасневшийся нос. На меня девица смотреть боялась, словно я была прокаженной.

Когда в зале остались лишь мы с Кокордией и бессознательный Костадин, бабуля засыпала меня вопросами:

— Как ты вышла из спальни? Кто тебя выпустил?

— Какая разница? Я разозлилась, когда этот шкаф двухметровый огрел парня булавой. Что у вас за соседи тут? Вандалы? А теперь, дорогая Кокордия, перестань говорить ерунду и дай мне осмотреть больного. Там явный перелом.

Я склонилась над Костадином, но вредная старуха дернула меня за локоть.

— Ты глухая, что ли? Говорю же, тебе нельзя применять к нему целительскую силу. Олетта…

— Да какую силу, елки-палки? — меня разозлило ослиное упорство Кокордии. — Магию? Если ей владела Олетта, то я не имею к ней никакого отношения. Я простой человек, лечу самыми обычными методами: инструменты, руки, опытный глаз и мозги в голове. В своем мире я была врачом, это как лекарь. И лечила я по большей части травмы и переломы. Никто из пациентов не жаловался.

«Еще бы, с того света жалобу не напишешь», — ухмыльнулся внутренний голос. Тут как тут со своим черным юмором.

— Точно? — она смотрела на меня пристально, еще сомневаясь. — Обещаешь, что не причинишь мальчику вреда?

— Да обещаю я, обещаю!

Наконец, удалось начать осмотр. Кокордия пыхтела у меня за спиной, но молчала. Хоть на этом спасибо.

Удар булавой пришелся на предплечье, которым Костадин успел закрыть голову. В этом месте уже начала формироваться гематома, кожа казалась раскаленной.

Я аккуратно прощупала руку.

Да, можно сказать, Костадину еще повезло. При таких травмах чаще всего ломались сразу обе кости предплечья, либо ломалась локтевая, а головка луча выскакивала из сустава. Могли быть множественные осколки и серьезное смещение. Без современной аппаратуры и нормальных инструментов лечить такие травмы сложно.