Майор Угрюмов достал из объемной спортивной сумки бутылку пива и протянул Стрекалову. В сумке загремела большая бутылочная батарея. Очевидно, соблюдался привычный ритуал, связанный с посещением тира. Сразу появилось на свет табельное оружие[1]. Досталась пара бутылок и Саночкину, но я попросил его до начала трапезы сменить мишени. Миша вздохнул и пошел выполнять мою просьбу, не выпуская из рук бутылки. По дороге делал длинные глотки. И бутылку оставил на огневом рубеже. Так что вернулся уже с пустыми руками.

Он опять поставил три мишени.

– Сколько тебе патронов? – спросил.

– На три обоймы.

Миша отсчитал двадцать четыре патрона.

– Калибр 5,45, – сказал оказавшийся опять рядом Югов, рассматривая патроны. – «ПСМ»?

– Наградной, – кивнул я и достал из поясной кобуры пистолет.

Югов пристроился рядом и поднял «глок». Я не заметил, когда он успел перезарядить его. Или это уже другой пистолет? Капитан явно целился в бутылку. Это, по его мнению, должно было произвести хоть маленький, но эффект. И, на удивление, не промазал.

– Вот так… – сказал он, уважая себя, и сделал большой глоток из бутылки, которую держал в левой руке, словно точку поставил.

– В стоячую бутылку и заяц попадет, – усмехнулся Саночкин. – А вот ты попробуй в летящую да еще вдогонку… Сможешь вот так?

Он выхватил из руки капитана недопитую бутылку и, коротко посмотрев на меня, проверяя готовность, бросил ее плавно, чтобы поменьше кувыркалась. Потолки в тире высотой никогда не отличаются, и подобная мишень, запущенная почти параллельно полу, долго лететь не может. Я вскинул руку и выстрелил. Бутылка качнулась и упала на пол целая.

– Промазал! – радостно воскликнул Югов.

– Не-а, – не согласился Саночкин. – По касательной задел. Видел, как она качнулась?

– Промазал… – Югов пошел смотреть.

И вернулся с отвисшей челюстью. У бутылки пробито дно. Пуля вошла через горлышко и пробила дно, не разбив саму бутылку.

– Такого не бывает! – сказал Угрюмов. – Сможешь повторить?

– Я сюда пришел не цирк устраивать, а потренироваться, – ответил я. – А вообще вам давно пора бы знать, что такое спецназ ГРУ…

И, повернувшись лицом к огневому рубежу, я поднял пистолет. Конечно, сам я понимал, что произошла случайность. Я даже и не видел это горлышко. Но в летящую таким образом бутылку я попадаю семь раз из десяти. Разбиваю или задеваю по касательной. Во втором случае бутылка остается, как правило, целой, только с небольшой выбоиной сбоку. Иногда я успеваю добить ее второй пулей. На сей раз счастье просто улыбнулось мне, чтобы утереть фээсбэшникам нос. Между нашими ведомствами всегда существовала ревнивая неприязнь, а показать свое превосходство бывает приятно.

Я спокойно, оборачиваясь только за патронами, отстрелял свои три обоймы. Офицеров, наблюдавших за мной, словно и не видел.

– Одна «шестерка», одна «восьмерка», две «девятки», остальные в «яблочко», – сказал Миша, отрываясь от трубы. – Стареешь… Раньше у тебя «шестерок» не было.

– Нормально. Давно не тренировался и много в последние дни пил, – сказал я, перезаряжая обойму уже для себя. Пистолет я обычно держу заряженным. – Спиртное здорово зрение сажает. Хоть и не навсегда, но тоже неприятно.

Говоря честно, это был и для меня весьма хороший показатель, если не считать «шестерку». Но Миша поддержал мой имидж своей оценкой. Я оказался не против. Имидж нужен всем.

– А все-таки, пробитое дно – случайность, – сказал упрямый Угрюмов. Такого, мне кажется, убить легче, чем переубедить. А он, дождавшись, когда я закончу заряжать пистолет, бросил бутылку, даже не спросив моего согласия.