Влетев в помещение, я последовала за Прокопенко в кабину и шикнула, когда тот удивлённо вытянул лицо.

– Вот у нас, Лиз, с тобой всё было, – как-то не особо возмущённо заметил Женька. – Мы и пили, и спали, и даже с похмелья вместе болели. Но вот это уже перебор.

– Ой, да брось! Можно подумать, там есть что-то интересное, – ехидно заметила я, даже не планируя опускать глаза вниз.

– Ну, знаешь, Виноградова!

– Знаю, Прокопенко. Знаю.

– Не будь ты мне братом, я бы тебе сейчас…

– Стал доказывать, что я неправа? – фыркнула я. – А Янке в глаза потом не стыдно было бы смотреть?

Прокопенко поморщился. По больному бить я умею, да.

– Ведьма ты, Мелкая. Как есть ведьма.

Я этого никогда не отрицала. Характер у меня порой тот ещё, о чём, собственно, почти все сотрудники УУР знают, включая самого Ваклонского.

В туалет кто-то вошел и остановился посередине, явно раздумывая о том, куда могла подеваться мелкая оперативница. Я хлопнула Женьку по плечу, чтобы молчал и тот послушался. А потом ехидно улыбнулся, подвинул меня в сторону и… вышел из кабины.

Засранец!

– Здарова. Потерял кого?

– Потерял, – задумчиво ответил Стагаров, не торопясь уходить.

– Если Виноградову, то здесь её нет, – я прям слышала в этом голосе ехидство.

И это я ведьма, да? Ну, Прокопенко!

– Ладно. Я понял.

Сора тут же ушел, а я выскочила из кабины и хорошенько треснула оперу подзатыльник.

– За что?!

– За всё хорошее! Ты бы ещё ему пальцем в нужную дверь ткнул!

– Ну, я ткнул, – заржал этот конь белобрысый. – Он тактично не стал тебе мешать справлять нужду. Порядочный мужик оказался.

Одарив Женьку убийственным взглядом, вздохнула и пошла прочь, ожидая, что Стагаров будет ждать за дверью, только вот стоило оказаться снаружи, как Прокопенко подхватил меня под локоть и потащил в другую сторону от ожидающего Стагарова.

– Есть разговор по делу Видимого.

Вскинула бровь, но позволила себя увести на улицу. Женька даже без переходов начал:

– Короче, сегодня нас Третьяков собрал и… – Прокопенко оглянулся, видимо, боясь, что его услышат. – И знаешь после того, что он сообщил, у меня возникло несколько вопросов о твоём переводе.

– Не поняла, – собственно, не поняла.

– Не думала, почему такая срочность и спешка? – не услышав ответа, Женька покачал головой. – Мелкая, в ЦСН не берут с бухты-барахты. Там проверка длиться больше трёх месяцев.

Я вдохнула, предчувствуя неприятные новости и пихнула его в бок, желая прекратить все эти загадки.

– Прямо говори.

– Если прямо, Лиза, то у Арестова где-то завелась крыса, сливающая инфу о спецоперациях в пределах федерации.

Меня данное заявление привело в шок, если не в ужас. Это не могло быть правдой. Ведь, если правда, то и наша операция под угрозой срыва.

– Ты думаешь, чего несёшь? – спросила возмущенно. – Если бы была крыса, весь ЦСН бы на уши подняли. У нас ведь схожий протокол. Как только подозрения, так сразу всё руководство сносят и проверками долбить начинают!

– Тогда на кой ты ему сдалась в отделе аналитики, а? Проверенный преданный человек лучшего друга с хорошей характеристикой и верой в справедливость. Любой, кто тебя знает, скажет, что ты не пропустишь слив, если обнаружишь.

Охренеть!

Я выдохнула, собираясь с мыслями и сунула пальцы в волосы, пытаясь помассировать заболевшие внезапно участки головы.

– Ладно. При чём тут Видимый?

– Мы же наблюдение выставили за Грачёвой, помнишь? – посмотрев на моё лицо, опер усмехнулся и продолжил. – В общем, я сегодня узнал, что живёт она на территории вашего центра.

Я вдохнула, пристально глядя в глаза Прокопенко, а в моей голове выстраивалась цепочка, в которой не хватало только пары деталей, но я уверена, что их обязательно раздобудут, когда я поставлю в известность Арестова.