Зажмурилась от накатившей головной боли.

Тогда нахрена ему искать меня в «Причале», если там можно и домашний адрес пробить. Что-то херня какая-то получается, товарищ Виноградова.

– Ладно, погнали, – бросаю я в ответ на удивлённый взгляд Прокопенко.

Хорошо, если этот чувак ещё там. Тогда бы и разобраться с ним на месте. Но что-то мне подсказывает, что госпожа Фортуна не сделает такого подарка моей светлости, какими бы благами я её не задабривала.

Я обернулась и посмотрела на Потапова. Именно у него сегодня было дежурство, а зная его вредную натуру, лучше в сотый раз повторить:

– Серж, если вдруг что всплывёт по нашему делу – звони. Не делай из себя героя, иначе рискуешь опять быть битым.

Мужчина равнодушно посмотрел на меня и усмехнулся.

– Да ты всё равно пьяная будешь, – бросил в ответ, перебирая бумаги на своём столе. – Проходили уже.

Я задумчиво поджала губы и согласно кивнула, принимая ответ. Что верно, то верно. Без крепкого вискарика, притупляющего головную боль, сегодня не обойдётся – факт. Может на границе пьяного угара, в мою голову придёт светлая мысль? Нет, ну всякое же бывает?

Я вышла следом за Прокопенко, который уже нетерпеливо вздыхал. И не столько ему ждать надоело, сколько хотелось поскорее меня напоить и добраться до своего Янусика.

Эх, завидую я им. Встретились же два вечных одиночества. Женька всегда бабником быть изволил. Столько девок перепортил на районе, аж вспомнить страшно. Страшно, потому что, именно мне доставалась роль жестокой конкурентки, кому принадлежало сердце, почки, печень и прочие внутренности Прокопенко. Я иногда подозреваю, что дружил он со мной только с той целью, чтобы от тех самых девок отбиваться, что выставляли у его дома чуть ли не почётный караул.

Яна же у нас, мягко говоря, девушка тихая, робкая и к ночной жизни, в отличие от нас с Женькой, не приученная. Сестёр нет, подружек нет, парня нет. Внешне забитая серая мышка из не самой благополучной семьи, за что, к слову, сразу же получила моё одобрение, как избранницы лучшего друга. Как они столкнулись, уму непостижимо. А уж, как он нас знакомил, так это вообще отдельный разговор. Женька с ней меня десятой дорогой обходил, не дай бог ещё приревную.

Пф. Я и ревность, ага. Сам потом долго ржал, когда я ему рассказывала, как от подружаек его пятыми дворами бегала. Потому что ревнивые бабы, они ведь, дуры. Ещё в лицо или в волосы вцепятся, а я же не робкого десятка особа, могу и в морду дать. Я ж, как настоящий мужик, женщин не бью, да. Не, ну, было дело, в школе пару раз за волосы хватались из-за того же Прокопенко, но я там малая совсем была, приёмам самообороны ещё не обученная, а за себя же надо постоять.

В общем, раньше с Женькой было как-то веселее. Сейчас он чуть, что так сразу к Янусику своему. Мне сразу как-то одиноко от этого делается, ведь подруг у меня нет. Мне Прокопенко их заменил, как родных маму и отца. Это странно, но кажется, я сама того не замечая, сделала его чуть ли ни центром своей вселенной. Он мне, как брат родной.

– Чего задумалась? – вырвал родной голос из весёлых мыслей.

Кажется, что за всю дорогу я и слова не проронила. Мы уже подъезжали к «Причалу».

– Да голова гудит, – поморщилась я.

– Опять мигрени?

– Просто не выспалась, да и думаю над смертью Селезнёвой много. Что-то мне покоя не даёт.

Друг не ответил. Глубоко вздохнув, он припарковал свою старенькую тойоту и, развернувшись всем корпусом, внимательно посмотрел на меня.

– Что? – не выдержала я пристального взгляда.

– Виноградова, а тебе не кажется, что ты как-то затянула со своим одиночеством?