Выбравшись, наконец, из толпы, я выхватил взглядом знакомое лицо, которое пьяно поднялось с места и направилось со мной в одну сторону. Честно говоря, встретить здесь Виноградову я меньше всего ожидал, поэтому даже не сразу сообразил, что прусь за ней, как голодный телок.

Когда мы оказались в коридоре, а девушка прислонилась лбом к прохладной стене, я подошел и тронул её за плечо.

– Эй.

И вот кто бы мне сказал, на кой хрен? Незнакомое чувство стянуло грудь, как если бы кто-то сжал изнутри лёгкие.

Она повернулась, подняла на меня свой взгляд и…

– Чё бессмертный, что ли?! – выдала эта синь, прикладывая все силы, чтобы стоять ровно и смотреть прямо, не собрав глаза в кучу.

Я улыбнулся, глядя на эту смазливую мордашку, лишенную какой-либо косметики. Похоже, кто-то совершенно не умеет пить.

– Ну, положим, – ответил так же. – Тебе плохо?

Елизавета Виноградова вместо ответа пьяно икнула и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась дальше по коридору, оставляя меня в некотором недоумении. Её поведение казалось мне ну очень странным.

– Эй! – окликнул её я.

– З-завались, придурок, – обернулась, бросила на меня невменяемый взгляд и, качаясь, скрылась за дверью женского туалета.

Что-то подсказывало, что девушка непременно нарвётся на неприятности. В таком состоянии у неё ещё шевелится острый язычок, который может неприятно задеть. Мало ли уродов в клубе? Хотя, она вроде бы не одна была у барной стойки. Жаль, не разглядел парня.

И чего я так парюсь? Подумаешь, пьяный сотрудник УУР. Мало их, что ли?

Пожав плечами, я вошел в мужской туалет, где ополоснул лицо холодной водой и некоторое время пытался понять, что не так. Почему в груди неприятно саднит интуиция? Обычно алкоголь притупляет её, а тут она словно вопит.

Нахмурился, подумав, что у пацанов могло что-то случится. Но учитывая, что там толпа целая и трезвый Старый, который всё разрулит, отмахнулся от этой мысли. Надо на воздух. Позвонить Тане и узнать, как у неё дела.

Вспомнив свою девушку, скривился, как от зубной боли. И как я умудрился так вляпаться? До сих пор так и не вспомнил, как случилось, что я затащил её в постель, зная, что назад дороги уже не будет. Перед Женькой, будь он жив, было бы стрёмно. Да и кого я обманываю? Мне и сейчас стрёмно.

Вздохнул и ещё раз ополоснул лицо. Опять эти мысли. Нельзя мне пить в таких количествах.

Снаружи донесся женский крик, от звука которого меня будто молнией шарахнуло. Вылетел в коридор, едва ли подумав об этом, и увидел не самую лучшую картину. Какой-то тощий хмырь прижимал оперативницу к стене, пользуясь её невменяемостью.

– Лапы свои убери! – рычала она раненым зверем.

Я даже не знаю, что взбесило больше. То, что девушка, сломавшая Ярычу руку, не может отбиться от какого-то придурка, или то, что этот недоумок посмел к ней полезть.

Подойдя к парочке, я хлопнул парня по плечу, а когда тот повернулся, не говоря ни слова дал ему в глаз, после чего взял Виноградову за руку и молча повёл прочь из коридора.

– Я сама! – перекрикивала она громкую музыку, пытаясь вырваться.

А я почему-то подумал, что с удовольствием бы перекинул охламонку через плечо, звонко шлёпнул по заднице и утащил бы куда-нибудь в укромное местечко, где хорошенько бы прочистил мозги.

– Да ну я сама! – не прекращала девушка вырывать свою узкую ладошку из моей лапы.

А у Тани ладони большие. Она и сама ростом куда выше Лизы. Мысль ошарашила. Я замер, выпустив горячую руку.

Неправильно. Всё неправильно.

Оперативница прошмыгнула мимо меня, даже не глянув на своего спасителя, и, всё так же качаясь, направилась к барной стойке, где хлопнула какого-то парня по плечу. Я не стал разглядывать парочку, решил выйти на улицу и проветрить мозги. Похоже, в них что-то переклинило.