– Мелани, – позвал он. – Не хочешь помогать – ладно. Сделай хотя бы так, чтобы сегодняшнее утро осталось со мной, и я уйду. Просто не забирай у меня это, слышишь?

Он стукнул по барабану ногой, дунул в тромбон и растянул меха гармошки, но Мелани так и не появилась. Ему померещился легкий смешок, но, может, это были отголоски аккорда.

– Ладно, – сказал Чес, возвращая инструменты в шкаф. – Есть еще способ. Я не хотел, но ты меня вынуждаешь.

Он снял пиджак и аккуратно повесил на спинку стула, расслабил галстук-бабочку. Пламя факела заметалось как от порыва ветра, и тень на стене задрожала, размываясь. На миг Чесу померещились острые уши, лохматая холка, как будто он уже не человек. Пути назад нет – на кону слишком многое.

– Возможно, ты задаешься вопросом, что это он делает? – произнес он, расстегивая рубашку.

Тишина словно загустела в ожидании его ответа.

– Так я скажу, – продолжил Чес, расправляясь с пуговицами. – Ты вроде не любишь мужчин, так? Не веришь, что среди нас попадаются вполне достойные индивиды. – Рубашка отправилась на стул к пиджаку. – Убедить тебя в обратном у меня вряд ли получится, раз за столько лет никто не смог. – Чес взялся за ремень. – Но если ты сейчас же не появишься, то увидишь воочию все различия между мужчиной и женщиной, во плоти. Тебе ведь это не нравится, может, даже пугает. Раз уж ты общаешься только с девственницами.

Он вжикнул ширинкой и замер, ожидая какой-то реакции от мытаря, но вместо этого услышал голос Кэсси.

– Зачем ты раздеваешься, Чес?

Он развернулся, поспешно застегнул брюки. Кэсси стояла на пороге, и кудлатая собака высунула из-за нее любопытную морду.

– Он собирался нанести мне моральную травму своей мужской наготой, – охотно пояснила Мелани, проявляясь на крае колодца.

Большие глаза, чуть длинноватый нос, платье по старой моде и ехидное выражение лица – кажется, она вовсе не страдала во время его представления, а наоборот – наслаждалась спектаклем. Даже сидит вон нога за ногу.

– Пытки, угрозы, шантаж… – продолжила она ябедничать. – И вот этому придурку ты отдала свою девственность? Мне кажется, прошлый и то был получше.

– Прошлый? – нахмурился Чес.

– Если хочешь покрутить колесо и вернуться назад прямо сейчас, давай сделаем это, – предложила Мелани.

– Нет, я пока задержусь, – пробормотала Кэсси. – Чес, но зачем ты пришел один, без меня?

– О, это самое интересное, – ответила вместо него Мелани. – Как я поняла, он хочет отнять у тебя возможность пользоваться колесом. Все мужчины такие. Им претит сама мысль о женской свободе!

– Это не так, – возразил Чес, глядя Кэсси в глаза. – Просто я боюсь забыть это утро. Не отбирай его у меня, пожалуйста.

– Если мы оба останемся живы, то пусть все идет своим чередом.

– А зачем ты сюда пришла? – пытливо спросил он, заранее пугаясь возможного ответа.

– Доктор сказал, что ректор держит свежевыкопанные артефакты где-то в хранилище. Вдруг Мелани знает.

– Знаю, – подтвердила она.

– А как упокоить мытаря? – спросил Чес, но Мелани проигнорировала его вопрос.

– Ты знаешь, как упокоить Дугласа Мактрау навеки? – повторила то же самое Кэсси.

– Возможно, – недовольно ответила Мелани.

– Ну и, – поторопила ее Кэсси, когда пауза затянулась. – Дуглас Мактрау мытарь, как и ты. Душа, не нашедшая покоя. Мелани, если знаешь что-то такое, что может помочь, расскажи, пожалуйста.

Мелани тяжко вздохнула, поерзала на крае колодца.

– Да, я тоже мытарь, и твой Гроув предлагал меня упокоить, – наябедничала она. – Даже не поинтересовавшись, хочу ли я, и не допустив ни малейшей мысли, что ему это в принципе не по силам.