А затем появились крысы.

Куда бы я ни бросила взгляд, везде я видела по паре горящих в темноте глаз. Одна из крыс пробежала у меня по ноге, и я завизжала как резаная. Вскочив на ноги, я судорожно натянула одежду, но от боли рухнула снова на землю. Я решила, что, наверное, умираю – какая угодно отрава могла быть в том пруду. Затем я просто лежала неподвижно. Измученная и слабая, не имея ни малейшего представления, где Ти Джей. Наконец я потеряла сознание.

Меня разбудило какое-то жужжание. Комары. Но солнце уже взошло, все насекомые и крысы давно исчезли. Я подтянула колени к груди и попыталась задрать голову.

Вдруг меня осенило: это же звук самолета!

Я встала на четвереньки и поползла в сторону пляжа, истошно выкрикивая имя Ти Джея. Наконец я поднялась на ноги и заковыляла к берегу, из последних сил размахивая поднятыми над головой руками. Я не видела самолета, но прекрасно его слышала – звук двигателя постепенно затихал.

«Они нас ищут. В любой момент они могут повернуть назад».

Гул становился все тише и вскоре исчез вдали.

У меня подкосились ноги, я рухнула на песок и разрыдалась. Я лежала на боку, горестно всхлипывая, и тупо смотрела невидящими от слез глазами на океан.

Я потеряла счет времени, но, очнувшись, увидела склонившегося надо мной Ти Джея.

– Там был самолет, – сказала я.

– Я слышал. Но просто не мог пошевелиться.

– Они обязательно вернутся.

Но они не вернулись.

В тот день я постоянно плакала. Ти Джей как-то странно притих. Он лежал с закрытыми глазами, и я не могла понять, то ли он спит, то ли просто слишком устал, чтобы разговаривать. Мы больше не пытались развести костер или поесть плодов хлебного дерева. Из-под кокосовой пальмы мы выходили, только когда начинался дождь.

Когда стемнело, мы переместились на берег – я старалась держаться подальше от леса. Я лежала на песке рядом с Ти Джеем и думала только об одном: если не прилетит другой самолет или нам не удастся найти емкости для воды, мы оба точно умрем.

Ночью я никак не могла уснуть, а когда наконец забылась тяжелым сном, то проснулась от собственных воплей: мне приснилось, что крыса грызет мою ногу.

Ти Джей

День четвертый

Я с трудом оторвал голову от песка, разбуженный первыми лучами солнца, и обнаружил, что ночью к берегу прибило две подушки от самолетных кресел, а еще мой взгляд привлек какой-то синий предмет. Я перекатился поближе к Анне и потряс ее за плечо. Она смотрела на меня глубоко запавшими глазами, губы ее потрескались и кровоточили.

– Что это? – Я указал на непонятную вещь, и это движение далось мне с таким трудом, что рука безвольно упала на песок.

– Где?

– Вон там. Рядом с подушками от кресел.

– Понятия не имею, – ответила она.

Приподнявшись на локте, я ладонью заслонил глаза от солнца. Предмет мне показался знакомым, и неожиданно я понял, что€ передо мной.

– Это мой рюкзак! Анна, это мой рюкзак!

Качаясь от жуткой слабости, я встал, подошел к воде и схватил рюкзак. Затем вернулся на место, опустился на колени рядом с Анной, расстегнул молнию и вытащил бутылку воды, которую она дала мне в аэропорту Мале.

– Боже мой! – воскликнула она.

Я отвернул крышку, и мы стали передавать бутылку друг другу, стараясь не пить слишком быстро. В бутылке было тридцать две унции[8], мы выхлебали все до капли, но утолить жажду я так и не смог.

Анна подняла вверх пустую бутылку:

– Если мы сделаем из листа воронку, то сможем набирать в нее воду.

На дрожащих ногах мы добрели до хлебного дерева и сорвали с нижней ветки большой лист. Анна откромсала все лишнее и, скрутив лист наподобие широкой воронки, вставила в горлышко бутылки. Под деревом лежало целых четыре плода. Мы подобрали их и съели целиком.