— Игнат, ты дьявол-искуситель, — я развернул ее к себе лицом и впился в ее губки-клубнички. Сладкая и ещё желанная. Несмотря на оргазм, мне было мало, нахал начал движение буквально сразу. Такое у меня впервые. Нет, проблем с этим у меня нет! Но чтобы вот так сразу! Не успел кончить, как хочу ее обратно, вырисовывая в своём воспалённом мозге порочные позы слияния. Подхватил ее на руки. Она обвила мои бёдра своими ногами, раскрываясь и прижимаясь грудью. Осыпаю ее шею поцелуями, припадаю к ее ложбинке, провожу языком, ласкаю, играю, вновь перехожу на губы, вспоминаю, как они отпечатывались красной помадой на моей головке. Хочу видеть ещё раз этот порочный рот, в красном цвете. Шепчу ей на ушко о своём желании. Она смеётся: зазывно, томно, с вожделением.

— Хочешь, я приду к тебе в офис и буду плохой девочкой?! Очень плохой девочкой. От возбуждения ее фантазия разгулялась, она вступила в игру, в опасную игру. Игру страсти и порока.

— Хочу, — только и выдыхаю ей в губы.

— Тогда жди меня в понедельник с самого утра, —дразнит она меня.

— Смотри, Луна, не придешь, я сам приеду и буду тебя брать до самого вечера, так что ходить не сможешь, — угрожаю ей, мечтая о том и другом.

— Приду, обещаю. Подхожу к борту водоема, выбираю гладкую поверхность и ложу ее, приподнимая бёдра. Нахожу жемчужину ее лона и сдавливаю двумя пальцами. Стон… Да, сладкая, вот так, ещё раз и ещё, играю пальцами, ловлю каждое ее движение, пытаясь понять, готова ли она меня вновь принять. Ее глаза закрываются, губы раскрываются, и я просовываю в ее рот палец. Откликается, посасывает. Да, сладкая, иди ко мне. Притягиваю вновь, насаживая ее, и уже яростно вбиваюсь, словно животное, между ее ног.

18. Глава 17

«Злата»

— Игнат, — прижимаюсь к нему, содрогаясь всем телом от наслаждения, — ты меня развращаешь. Если бы я только знала, что это так хорошо...

— Детка, думать забудь о ком-нибудь другом, не то в порошок его сотру. А тебя под замок посажу. Я не люблю ни с кем делиться, ты моя! —послышалась в его голосе необъяснимая злость.

— Игнат Гордеев, разве вас не учили, что перебивать — некрасиво! Неужели вы ревнуете?— намеренно перешла я на вы.

— Моя! — грозно и коротко ответили мне, шлёпнув по обнаженным ягодицам. — Злата, перестань провоцировать, не то останешься без ужина, — сжал он чувственно мою попку. Тело мое откликалось незамедлительно, неужели так будет всегда?!

— Я и не думала провоцировать и совсем другое хотела сказать. Ладно, неважно. По поводу ужина: я такая голодная, что готова съесть все, что мне предложат. Ветер доносил до нашего укромного местечка запах костра и жареного мяса, нагоняя аппетит.

— Давай помогу тебе вытереть волосы, вечером прохладно, можешь замерзнуть. Его забота просто не укладывалась в голове. От злости до нежности у него разгон в три секунды, как у Багиры, ей богу! Я натянула на себя дорогой спортивный костюм, который привезла его молодая помощница. Кстати, о ней! Червячок ревниво скрёб мое сердце, я так же желала, чтобы он принадлежал только мне.

— Игнат, скажи, а Герда…

— Злата! — перебил он меня, — Герда — моя помощница и сотрудница, а с сотрудниками я не сплю, — твёрдо сказал он. Глупо получилось, лучше бы не спрашивала, действительно, кто я ему?!

— Игнат, ты грубиян, — только и сказала. Осторожно, дабы не сделать мне больно, он выкрутил мне волосы и тщательно начал вытирать их махровым полотенцем.

— Пойдём, волчонок, надо волосы высушить, сейчас сядешь подле костра и просохнешь немного, — он ласково притянул меня к себе. Вот так сразу и не поймёшь: кто он мне?! Мой друг? Мой враг Любимый... Властный, нежный, страстный и шаловливый, словно ребёнок. Во коктейль!   Не соскучишься. Права свои предъявляет на меня, которых у него нет! Обломать бы ему рожки, и чтобы хвост свой не распускал. Ничего, пожар я могу устроить в считанные секунды, да еще такой, что фиг потушит.