– За тобой идет человек, – прошипела она в ухо и потащила меня вперед. – По соседней улице. Тот, кого якобы взяли восточники, кто якобы охотился на лихо.

– Точно за мной? – переспросила шепотом я.

– Ага, – улыбнулся Мартын, – за тобой. Его взгляд сверлит твою спину. Неужели не чувствуешь?

– Чему радуешься? – Явидь увлекла меня в переулок. – Разворошили осиное гнездо.

– Так и прекрасно, – продолжал веселиться парень. – Пусть проявят инициативу. А мы посмотрим, что из этого выйдет.

Пашка оскалилась и торопливо зашептала:

– Идешь по улице до первого поворота, сворачиваешь направо и оказываешься на Центральной. С нее не сходи, что бы ни случилось. До кафе, в котором мы сидели, от силы два квартала.

– Дай охотнику шанс, – добавил молодой целитель. – Соглашайся на любое предложение, там разберемся, надо оно нам или нет.

– Повторяю, со стежки не сходить, – снова стиснула меня Пашка. – Будешь ждать в кафе, сиди хоть до утра, но по темноте не шастай, тут тебе не север. Поняла?

– Да.

– И чтобы не заснуть ненароком. – Глаза целителя вспыхнули светлой зеленью, я почувствовала, как по телу поползли мурашки, прогоняя усталость и наполняя мышцы силой.

– Святые! Что отец, что сын. Хоть бы предупреждали, что ли. – Я встряхнулась, чувствуя, что могу пробежать несколько километров без остановки. – Сами-то что делать будете?

– Смотреть со стороны. Оттуда всегда лучше видно. – Змея подмигнула, достала из кармана указывающий камешек и протянула мне. – Может, ничего и не будет, и охотник пойдет своей дорогой. Но если нет, стоит его пометить.

– Не хочу сдавать человека палачу.

– Этот Влад тебе никто, поняла? Посмотрим, как запоет его отец, когда сынок окажется в любящих руках дяди. Если не он, так прадед вспомнит о «нехорошей ночи». – Пашка вложила амулет мне в ладонь. – У нас есть цель, не забыла? Юково.

Я сжала пальцы вокруг прохладного камня.

Влажная земля мягко пружинила, дыхание вырывалось рваными облачками пара, ночью на стежке похолодало. Дождь продолжал накрапывать, мелкий, надоедливый, неприятный. Капли затекали под воротник и холодили кожу.

Я шла, поминутно оглядываясь, вслушиваясь в каждый шорох, вглядывалась в каждую тень. И почти успела пожелать, чтобы шедший где-то позади человек решился хоть на что-нибудь: либо на разговор, либо на удар.

Но все же, когда вынырнувший из бокового переулка мужчина схватил меня за руку, я испугалась, не удержавшись от вскрика.

Со стороны смотрелось наверняка презабавно. Идут двое, мужчина и женщина, держатся за руки. Внутри меня все подрагивало от предвкушения и странной иррациональной неизвестности. Не страх, а лишь его преддверие. Я знала: что-то случится, и даже почти ждала этого. Так мы и шли несколько минут, не расцепляя рук и бросая друг на друга косые взгляды.

– Как тебя увидел, сразу все понял, – заговорил, наконец, Влад.

«Ну, хоть кто-то», – мысленно ответила я, продолжая идти рядом.

– Ты – человек. – Он говорил так, словно это объясняло весь тот бред, что происходил вокруг, – Вместе мы сделаем это. Ты север, я восток. Соберем артефакт и станем, – я почувствовала пожатие пальцев, – не слабыми людьми, не низшей продавшей душу нечистью, а высшей знатью. – Влад зло рассмеялся. – И тогда упыри умоются кровью.

По его телу прошла дрожь предвкушения и по руке предалась мне.

– Значит, то, о чем все говорят, то, что меняет судьбу, существует? Артефакт? – спросила я.

– Не просто артефакт, а вещь ушедших.

– И хранится он в доме твоего отца?

– Часть. А часть у Ксьяна, его разделили.

– Ты поэтому там охотился? Чем тебе маленькое лихо не угодило?