«Привет. Если есть желание освоить езду на байке, завтра в 11:00 заеду за тобой».

«Привет. Хорошо», — так быстро ответила, словно меня кто-то подгонял. Потом уже, несколько раз перечитав сообщение от Левы, придумала несколько нормальных вариантов, как можно было ответить, чтобы завязать разговор. Или так и будем общаться короткими фразами?

Обычно я не морожусь с парнями, почему тогда с Бессоновым мне так сложно вести себя привычно? Раньше с этим проблем не было. С Тимуром, Левой, Ванькой я общалась абсолютно свободно. Сложно сейчас вспомнить, с кем мне больше нравилось проводить время. Тимур меня оберегал, позволял без умолку болтать, терпеливо сносил все мои выходки. С Ванькой мы часто спорили, но не ругались, потому что он тяжело вздыхал и уступал со словами:

— Хорошо, ты права. Девочкам надо уступать, — ворчал негромко себе под нос, но чтобы я слышала. После этого правой я себя переставала чувствовать. Ванька прикрывал мои шалости и проказы, но потом читал нравоучения, почему я не должна так себя вести. Обычно я прислушивалась, у него получалось достучаться до моей совести.

Лева…

Лева почти все время проводил с Тимуром, а значит, и со мной, потому что я вечно путалась у них под ногами. Он никогда не оставлял меня без присмотра: если Тим и Ванька лезли в бассейн, Бессонов всегда оставался со мной. Мало рассказывая о своих делах и учебе, он всегда внимательно слушал меня, спрашивал, кто меня обижает. Я любила, когда Лева ходил покупать соки и мороженое, мне он приносил самое большое и вкусное. Бессонов никогда не злился и не раздражался, что я почти все лето находилась под их присмотром – правда, в дневное время, вечером мальчишки отрывались и проводили время с девчонками постарше. Даже сейчас помню, как неприятно было узнать, что Лева с кем-то там начал встречаться…

Все это в прошлом, вряд ли получится вернуть былую легкость в наши взаимоотношения, но нужно постараться сгладить наше общение.

Мы сидели с мамой в гостиной, она складывала сухое белье, а я рассказывала, как прошел вчерашний день на работе, украдкой поглядывая на настенные часы. С каждой минутой, приближающей стрелку на часах к одиннадцати, я все сильнее нервничала, будто на первое свидание собралась идти с парнем, в которого была влюблена.

Ровно в одиннадцать через открытое окно донесся шум двигателя автомобиля, притормозившего у наших ворот. Папа вышел встретить Бессонова, наверняка не обойдется без наставлений. Я ждала, когда меня позовут.

— Ками, за тобой Лева приехал, — войдя в гостиную, сообщил отец. Бессонов остался во дворе.

— А почему Лева не зашел? — спросила мама, отвлекаясь от своего занятия.

— Алекс и Давид засыпают его вопросами, больше всего их интересует, где его чемпионские пояса.

Мама поспешила выйти с ним поздороваться.

Выждав пару минут, чтобы унять сердцебиение, я вышла во двор. Мама с Левой о чем-то негромко разговаривали, у обоих на губах были улыбки. Я поразилась, как улыбка преображает Бессонова. Не его саркастическая или злая ухмылка, а именно добрая открытая улыбка. Сейчас он не казался жестким и угрюмым.

— Привет, — я нервничала. Все то спокойствие, которого добивалась минутами ранее, разлетелось. Я не знала, куда деть руки, которые отчего-то стали мешать, улыбка вышла натянутая, долго удерживать ее не получилось. Мне кажется, Бессонова это только позабавило.

— Привет. Готова к первому уроку?

— Угу, — видимо, мне лучше и дальше молчать.

— Тогда пошли.

— Будьте осторожны, — видимо, мама тоже волновалось, ее улыбка, как и моя, дрогнув, быстро исчезла.