Я оказываюсь не в состоянии оторвать глаз от его склоненной головы. Взгляд жадно скользит по взлохмаченным волосам, по волевому профилю, по обнаженным плечам. Внезапно поймав себя на том, что мне приятно смотреть на него, в смущении и замешательстве прикрываю глаза.

Тело впадает в блаженную истому. Каждая клеточка словно просыпается от долгого сна. Ощущения столь сильные, что я не могу сдержать судорожных вздох.

Максим поднимает глаза:

- Больно?

Я киваю. С моей стороны это откровенная ложь, но не могу же я, в самом деле, признаться, что дрожу от его прикосновений.

Андреев склоняется еще ниже над пострадавшей от столкновения с кухонной мебелью ногой и дует на палец.

Если вспомнить все самые эротичные моменты в моей жизни, ни один из них не сравнится с этим. Меня охватывает чувство полнейшей беспомощности, незнакомое до сих пор. Хочется крикнуть, чтобы Максим прекратил, и в то же время - чтобы этот момент никогда не кончался.

- Все хорошо. Спасибо, - шепчу я, когда он, мастерски забинтовав палец, выпускает мою ногу и выпрямляется в полный рост.

Я сползаю со стола и обхватываю себя руками. Мы оказываемся стоять друг напротив друга. Жар, исходящий от мужского тела, проникает в меня, разжигая кровь. Сердце неистово бьется в грудную клетку.

Знает ли он об этом? Чувствует, какую ответную реакцию вызывает?

Словно отвечая на мои невысказанный вопросы, Максим поднимает руку и ласково отводит с моего лица упавшую на глаза прядь волос, задевает пальцем щеку, касается мочки уха.

- Хочешь что-нибудь? - спрашивает он, гипнотизируя меня взглядом.

- Что? - выдыхаю я, не в состоянии осмыслить его вопрос.

В душе царит хаос - там смешались чувства и ощущения, напоминающие дующий в разные стороны ветер, с которым я не могу справиться. Что он имеет ввиду? Он что-то мне предлагает? 

Несмотря на то, что я пила две минуты назад, горло вновь похоже на Сахару. Я тяжело сглатываю, непонимающе глядя в глубокие зеленые глаза.

- Пить, есть? - Максим вопросительно приподнимает бровь. - Ты же за этим пришла на кухню ночью.

- Я уже попила, - отвечаю тихо, указывая на бутылку, которая теперь одиноко валяется на полу.

- Тогда иди, Влада, - говорит он нетерпеливо, запуская пальцы в растрепанные волосы.

Что-то новое в его голосе - напряженность, особые сердитые нотки - не позволяет мне ослушаться. Но вместе с этим приходит осознание неотвратимого сдвига в наших отношениях, возникшего в призрачном свете кухни этой ночью.

Припадая на одну ногу, я медленно возвращаюсь в свою комнату, но меня неотступно преследует мысль: интересно, что я почувствую, если Андреев вновь коснется своей горячей ладонью моей кожи. И на этот раз не лодыжки и пальца, а тех частей тела, которые теперь жаждут познать волшебство его прикосновений.