– Цены небось тоже заоблачные, – усмехнулся Демьян. – И что теперь делать? – задумчиво хмыкнул он, возвращаясь к собственным проблемам. – Где искать Камиллу? И самое главное, если не она, то кто попер бабки?

Роман глянул на стену. Букву «Е» уже прикрепили, а две оставшиеся огромные красные буквы почему-то спускали вниз.

«Мадам, кажется, цвет не понравился», – мысленно пробурчал Демьяновский, наблюдая, как из здания холдинга, взявшись за руки, выходит чета Агафоновых. Мишка в новой кожаной косухе цвета темного меда и Ева в темном пальто и на огромных каблучищах. Длинные черные волосы развевались на ветру, и Мишкина жена, достав заколку, быстро собрала их в хвост. Агафонов, гордый и добродушный, заметив старого друга в машине, махнул рукой, приглашая присоединиться к просмотру.

– Не-а, – отказался Роман. – Мне и здесь хорошо.

Ветер стих, но выходить на мороз из теплой машины все равно не хотелось.

«А и Б сидели на трубе, – поморщился Демьяновский, ощутив незнакомое чувство. То ли от грусти закололо сердце, то ли от раздражения. – Откуда ты взялась на наши головы, Ева? – подумал он, разглядывая точеную фигурку и длинные волосы Агафоновской жены. – Молодая, красивая и, кажется, из очень богатой семьи. Такая не станет деньги со стола тырить, – вздохнул он и тут же остановился. – У Камиллы тоже родственники не бомжи. Наверняка состояния самого Янхеля хватит на несколько поколений. А может, Мальвина моя – клептоманка?» – фыркнул он про себя, замечая, как Агафонов одновременно умудряется уговаривать жену и дает команду поднимать буквы. Даже издалека он приметил надутые губки красотки, усмехнулся, когда Мишка трогательно и нежно чмокнул жену в нос и прижал к себе. Роман не видел лица Агафонова, стоявшего почти спиной, лишь наблюдал, как одна рука крепко и собственнически легла на талию жены, а другой Ага машет в воздухе и что-то весело кричит.

«Майна, вира и снова майна», – усмехнулся Демьяновский и от нечего делать поднял глаза вверх. Остановил взгляд на двух монтажниках, пытающихся приставить букву «В» к стене и как-то ее закрепить.

«Молодцы, мужики», – довольно кивнул Роман, понимая, какой это труд на ветру и морозе монтировать буковки по двадцать метров каждая. Он даже не понял, почему перевел взгляд на гордо висевшую букву «Е». Заметил, как она покачнулась, из-за усилившегося порыва ветра лишившись одного из креплений. Затем вылетели еще насколько. Буква накренилась и поползла вниз. А ничего не подозревающий Агафонов прижимал к себе свою Еву и что-то весело шептал на ухо.

– Ага, уходи! – крикнул Дема, выскакивая из машины. Но разгулявшийся ветер отнес его слова в сторону. – Уходи, твою мать! – заорал Роман и бросился к зазевавшейся парочке. Оттолкнул в бок, принимая огонь на себя. Он почувствовал, как сначала в руку, а потом и на голову падают куски арматуры. Поморщился, ощутив, как кусок внушительных размеров плашмя ударяется в плечо.

«Твою мать», – только и успел подумать он, когда от сильной боли накатила тошнота и сами собой закрылись глаза. Роман ощутил, как знакомые с детства руки ощупывают его голову и тело. Затылком почувствовал, как асфальт сменился чем-то мягким с запахом Мишкиного парфюма.

«Куртка», – подумал Демьяновский, проваливаясь в темноту.

Он не слышал, как над ним плакала Ева, как звонила кому-то и требовала срочно прийти. Демьяновский открыл глаза и увидел склонившегося над ним мужчину. Молодой и смуглый доктор походил на Еву и все время успокаивал ее и Агафонова.

– Вот видите, очнулся ваш Рома. Спокойствие, только спокойствие. Скорая уже подъезжает.