И когда садилась в машину, думала. И когда выезжала со стоянки.

По дороге, ведущей под уклон, мчалась на огромной скорости красная «ауди». Встречные машины с опаской объезжали нарушительницу. Из открытого окна несся звонкий Полинин голосок:

За поворотом машина съехала с шоссе и устремилась вниз, прямо к обугленному тополю, искореженному последней аварией. Разогнавшаяся «ауди» на полном ходу врезалась в дерево, взорвалась и загорелась. С дороги бежали люди, кто с аптечкой, кто с огнетушителем, кто просто помочь. Они остановились в бессилии перед горящим автомобилем. Никого уже нельзя было спасти. Трещал огонь, пожирая плоть машины и пассажирки. Откуда-то сверху замершие от ужаса люди услышали каркающий шёпот, принесённый ветром: «Не скучай, я скоро приду…»

…Завершив рассказ, парень протяжно выдохнул и обвёл взглядом людей в автобусе. Никто не смеялся. Женщина в сером платке плакала, опустив голову на сиденье. Парень вытер широкой ладонью лицо и пробормотал, уставившись в пол:

– Вот так всё и было. Не могу забыть. Никак.

Бесстрашие – это иллюзия, глупость или неопытность?

Когда тебе шестнадцать, вряд ли станешь задумываться о подобных вещах. Мне в этом возрасте отсутствие инстинкта самосохранения заменяли любопытство и повышенный интерес к необычному, загадочному. Как с этим сочеталось отсутствие тяги к приключениям и довольно скептический настрой к жизни, я не очень понимаю. И, наверное, мне просто повезло, что с таким отношением ко всему я не вляпалась в совсем уж неприятную или трагичную историю, хотя случаев на грани было немало.

Погода стояла знойная. То лето выдалось особенно жарким, и в области горели леса. Смог накрыл город, в воздухе висел запах гари. Несмотря на это, яркое солнце дарило ощущение беззаботности и легкости, хотелось гулять и ни о чём не думать, но я уже договорилась о работе и потому торопилась.

Маленькая комнатка, переделанная под офис, располагалась в подвале жилого дома. Здесь находилась городская социальная служба, которая занималась благоустройством города и оказывала помощь пенсионерам и инвалидам. Работу распределяла начальница этой организации. Мне досталась уборка квартиры.

Получив адрес, а также весь необходимый инвентарь, я отправилась выполнять задание.

Уже возле двери в подъезд я вдруг поняла, что мне не сказали код домофона. Позвонить в контору было неоткуда, идти обратно далековато, поэтому оставалось только ждать, пока пройдёт кто-то из жильцов. Вскоре подошла женщина, остановилась и вопросительно посмотрела на меня.

– Я из службы, пришла с уборкой помочь, в 125-ю.

– К Антонине? – Внезапно у неё сделалось такое сложное выражение лица, в котором одновременно были ужас и сожаление, что я невольно сделала шаг назад.

– Что-то не так? – осторожно спросила я.

– Нет-нет, всё в порядке, проходите, – сказала женщина, пропуская меня вперёд.

Звонок залился приятными птичьими трелями, через некоторое время послышались шаги и защёлкал замок. Дверь отворили. На пороге стояла очень милая бабушка. Седая, в домашнем платье, но в бусах, с платком, наброшенным на плечи, и прихваткой в руках.

– Вы из службы? Да-да, мне звонили, говорили, что вы придёте. Я вас ждала. Сейчас покажу квартиру и обозначим фронт работ. Как там на улице? Хорошо? Или гарью опять пахнет? Да проходите, не стойте на пороге.