- Отходим, - тихо сказал Глеб, ухватив Калевого за плечо. И тот не стал стряхивать руку. Кажется, мальчишки тоже ощутили неладное.

А людей становилось больше.

Они шли на визгливый этот голос, словно завороженные. Вот пара купцов, судя по одежде, вполне себе степенных и успешных. Дама в парчовом наряде, который выглядит почти вульгарно. Стая старух, что держатся друг друга, будто опасаясь потеряться в этой толпе.

Мужики.

И парни. Мастера, подмастерья. Почтенная публика, которой самое место в церкви.

- Хрень, - громко произнес Арвис. И юродивый, крутанувшись, замер, выпрямил руку.

- Нелюдь! Нелюдь! Идет, души крадет! Как глянет в глаза, как скочит-поскочит… летит-полетит… пойдут да клочки по закоулочкам…

- Рядом, - рявкнул Глеб, активируя щит. И первый камень просвистел над головой.

- Идут… по души ваши идут! Спешите, христиане добрые! Спешите люди веру защитить… сирых и слабых… пришли, уморили…

Сзади медленно поднимался Микола.

Встал, опершись на костылик свой, руку протянул и пропел:

- За что, люди добрые? Пришли, мучают… ногу у меня нелюди отняли…

…лучше бы, конечно, голову.

- Арвис, держись рядом. Богдан.

- Да понял я, - мрачно произнес Богдан, разглядывая толпу с тем еще детским интересом, в котором нет страха. А вот Глебу страшно было.

Камни больше не летели, но… люди стояли.

Просто стояли и смотрели.

Пока просто стояли. И пока еще смотрели.

Он нашел взглядом купца, окруженного тройкой охранников, и шагнул к нему. Толпа отшатнулась.

- Господь на вас смотрит, - визжал юродивый. – Матерь Божья слезы льет… чу, слышу, шепчет, что огнем и мечом… изгонять нелюдь… нежить… прочь-прочь… чтоб ни следа, ни памяти… тьма уйдет, и благословенные времена настанут.

Глеб шел.

Спокойно.

Глядя в глаза человеку, который так же завороженно смотрел на Глеба. И охрана за спиной его стиснула деревянные палки, готовая исполнить свой долг. Пахнуло страхом, тем совокупным толпы, который напрочь лишает людей разума.

Дернулся Богдан, споткнувшись о камень, но Глеб удержал мальчишку от падения, лишь дал себе зарок, что сегодня же поставит дополнительную охрану. Не приведи Бог, тот самый, что прятался под позолотой куполов, они окажутся среди толпы одни.

…а ведь не усидят.

Не тот возраст, чтобы здраво оценить опасность. Не та натура, чтобы смиренно ждать. Все не то… все не так…

- …и алчут возмездия…

Купец моргнул и отступил в сторону, а следом за ним и охрана. И та дама в парчовом наряде широко перекрестилась. А мужики отвели глаза, попятились, позволяя пройти. Толпа не разошлась, но…

…сегодня повезло.

И Глеб позволил тьме выглянуть, окружить ее тело. Пусть люди в большинстве своем лишены способности видеть ее, но почувствуют сполна.

Холод.

И близость чего-то такого, чему нет названия, но, безусловно, оно внушает страх, оно заставляет пятиться, расширяя узкий проход, подсказывая, что лучше все же держаться от опасного человека подальше. Им позволили выбраться.

А камень, который бросили в спину, если разобраться, мелочь…

- Ублюдок, - проворчал Арвис, и мысленно Глеб с ним согласился. Хромой и вправду был ублюдком. Хитрым ублюдком, который… ждал?

…знал?

Догадывался?

Или тот, кто затеял игру, все рассчитал? Конфеты. Анна. След, который получится взять. Микола и толпа, правда, поднять ее не вышло, но… слухи пойдут. Их направят, раздуют до крайности, щедро приправив вымыслом, который смешается с правдой и тоже ею станет.

Ах, до чего погано.

- И что теперь? – тихо спросил Калевой, а Глеб разжал пальцы. Синяки наверняка останутся, но жаловаться Калевой не будет.