-Что ж не звонишь, внучек? - голос у бабани несмотря на разменянный девятый десяток весьма бодрый. И ехидный.

-Занят, бабань.

-Чем же ты эт занят-то? Выпустили же тебя, головореза, сегодня...

-Выпустили.

-И зря! - подытоживает, - Рано. Надо б тебя еще подержать там. Что б девок больше не сильничал...

Вот и посочувствовала родной кровиночке.

-Бабань, я же тебе говорил, что больше такого не будет.

-Поживем-увидим, бандюга. Приезжай завтра, картошку мне поможешь вырыть.

-А зачем же ты ее посадила-то? И с кем?

-Помогли добрые люди. Приезжай копать, говорю. Пирогов тебе напеку. После тюрьмы-то.

Трясу головой, представляя завтрашнюю картину. Как человек, заработавший крупное состояние, копает в деревне картошку.

Но поеду...

Я перед Авдотьей Алексеевной в неоплатном долгу. Очень много народа двадцать лет тому назад советовали ей сдать неуправляемого подростка в детдом.

Она не сдала...

Правда, смысл ее поступка я понял много позже. Как и то, что таких, как она, мало.

5. Глава 5

Ясмин

Я всегда держалась особняком от других. Этому способствовало много факторов: то, что мы были другой национальности, то, что отца у меня не было, то, что мы были бедные. Мама выбивалась из сил, чтобы хоть как-то обустроить свою жизнь и растить меня. Только перед смертью рассказала мне, почему так сложилась её жизнь. Я её не судила. Не было у меня такого права. Но порой у меня складывалось впечатление, что я унаследовала её тяжелую судьбу.

Я слишком рано узнала, что люди жестоки. И держалась от них в стороне. Только это не помогло.

Но такую жестокость... Мне вообразить даже трудно было. Пока меня везли эти отморозки в машине, они говорили такие гнусности... Я очень быстро перестала просить о помощи, хотя она мне была необходима. Кровь из раны сама бы не остановилась. Мне нужно было введение специальных препаратов. Но дальше стало только хуже. Меня привезли туда, где были люди. Много людей. Я всех, кого видела, просила помочь. Они лишь отводили глаза и делали то, что велел Абрамов.

После - после начался настоящий кошмар. Меня притащили на какую-то дорожку, похожую на беговую. Там были деревья, по бокам газон и клумбы. И вольеры с собаками. Я и предположить не могла, что со мной собрались делать. Абрамов ржал и говорил, что вряд ли беременные умеют быстро бегать... Меня оставили на дорожке, вывели собак и спустили их на меня. О том, чтобы бежать не могло быть и речи, уже тогда живот сильно тянуло. Да и бесполезно это было. Я попятилась, споткнулась и упала. Зажмурилась, ждала, что псы кинутся. Но они неожиданно перестали рычать и лаять. Один из приблизился. Парализованная ужасом, слыша его дыхание, я открыла глаза. Ждала, что укусит. А он... Он ткнулся мокрым носом в живот. Дочка толкнулась в этот момент. А кто-то из тех, кто проводил эту забаву, догадался ткнуть меня палкой, чтобы встала и побежала. Тогда пес вцепился ему в руку. Его еле оттащили. Больше собаки ко мне никого не подпустили. И отогнать их от меня тоже не смогли.

А потом появился Шахов. Виновник моих бед. Я думала, что это он приказал. Потому что тогда, когда всё произошло, мне звонили. И сам он звонил. Говорили, что со мной сделают, если не заберу заявление. Я не забрала. Потому что... Он должен был ответить! Он не имел права делать со мной такие вещи! Я так хотела, чтобы ему было плохо. Хотела мести.

Но ничего не вышло.

И я подумала, что ад повторяется. На этот раз более изощренный.

Совсем не ждала, что он прекратит это всё, что повезет в больницу. В машине поняла - он знал... Знал про беременность, знал про диагноз, даже где и у кого я лечусь - тоже знал. Наверное, поэтому на меня перестали давить. Но зачем это ему?