Печатаю ответ: "Картошку завтра выкопаю. И я в полном твоем распоряжении".

"Клим, ты нажрался?" - короткий вопрос. "Бабаня звонила, просила помочь" - мой ответ.

"Ладно" - от Федора повисает в темноте. Я заползаю в салон и откидываюсь на спинку сиденья.

-Домой, - пока еду вспоминаю, как хотел оторваться, выйдя из тюрьмы - выпивка, девочки.

В результате мечтаю добраться до собственной кровати. И всё. Так оно и получается. Захожу домой и выдыхаю. Мне становится легче. Всё можно исправить. Кроме смерти. А Ясмин жива.

Душ... Огромная кровать... Кайфую. Особенно растянувшись звездой на чистом постельном белье.

В моей больной голове просыпается мысль - написать Ясмин сообщение, но я ее отбрасываю. Она отдыхает, а я в ее глазах - монстр. Горько, но что заслужил.

Сон одолевает меня быстро, а утром комнату взрывает будильник, голося как при пожаре.

Был бы это кто-то другой, я бы соскочил, но я скучал эти месяцы. И родные люди не надоедают. Поэтому встаю, засовываю голову под кран с холодной водой. И просыпаюсь.

Раннее утро встречает меня ярким солнцем. Все еще спят. Ребята из моей службы безопасности топчутся у машин. Сонные. Как и я.

-Я один поеду, - выдаю, приблизившись.

Не хочу никого рядом. Хотя и заманчиво загнать их в огород вместо тренажерного зала.

-Но как же... Клим Александрович... А вдруг... - лопочет самый смелый.

-Никак, - отрезаю я, - Я еду один. Машину вы отслеживаете. Если нужна будет помощь, позвоню.

Они явно не согласны с моим решением, но кто платит, тот и заказывает музыку. Поэтому выруливаю на дорогу, включаю плейлист и гоню по трассе.

Через полтора часа я уже на месте. Домики утопают в садах. Поля простираются вдаль, как и не особенно любимые мной с детства огороды. Паркуюсь и выхожу из машины.

Втягиваю носом прохладный воздух. Яблоки... Как же тут пахнет!

Надо Ясмин сюда привезти... Воздух здесь чистый и пьянящий.

Авдотья Алексеевна уже стоит на крыльце и смотрит на меня.

Иду к ней.

-Дай хоть обниму тебя, оболтус, - тянет ко мне морщинистые руки.

Наклоняюсь. Она обнимает меня за шею.

-Климка, Климка, что ж ты такой бедовый, - приговаривает бабаня, ероша мои вихры.

-Не знаю, - честно отвечаю.

Я всегда старался ей говорить правду.

-Ну, пойдем в дом. Пироги уже готовы. Тебя дожидаются, - и не думаю отказываться.

Пироги у Авдотьи Алексеевны - ум отъешь.

Стол накрыт. От свежей выпечки по всему дому аромат - так пахнет жизнь. Мою руки, сажусь за стол, понимая до чего голоден.

Откусываю большой кусок, с аппетитом жую. А голоден-то я - по человеческому теплу и заботе. По настоящим, а не за деньги.

-Вкусно ка-а-ак! Слушай, ты теперь во сколько встала, чтобы всё приготовить? - не могу не сказать. Отдыхала бы. Возраст всё же. И болячки. Куда без них?

-Ешь. Спасибо скажи. И ешь, - осаживает Авдотья Алексеевна меня.

Она в своей жизни сама хозяйка.

-Спасибо, бабань, - покорно благодарю и уминаю пироги.

Ну реально, вкуснотища... Ни один ресторан и рядом не стоял.

Наедаюсь до отвала. Теперь бы часок подремать...

-Поел? - Авдотья Алексеевна присаживается за стол, а до этого всё хлопотала по дому.

-Да.

-А теперь рассказывай, - и это не просьба. Приказ.

-Про что?

- Кли-и-им! Про девочку чернявую. Что беременная, - в меня впиваются два черных омута, над которыми не властно время.

На деревне Авдотью Алексеевну считают колдуньей. Я не знаю, кто она на самом деле. Но с тем, что она не совсем обычная, я сталкивался.

-Откуда знаешь? Я не говорил...

-Знаю, Клим. Я многое знаю, Но хочу тебя послушать.

И я рассказываю. Почти всё. Опускаю, конечно, интимные моменты.