Молния на спине медленно разъезжается, освобождая тело из корсетного плена ─ такого жесткого, что от вшитых ребер на теле остаются красные полосы. Не веревка для шибари, конечно, но дышать позволяет через раз. Вспомнив остро-кайфовое ощущение сдавленности, которое испытываешь в брутальных объятиях веревки, что врезается в кожу, судорожно сглатываю и облизываю губы.

Поочередно поддевает пальцами тонкие лямки и спускает их с плеч. Делаю волну бедрами, и платье соскальзывает на пол. Теперь на мне только его подарок ─ ненавижу нижнее белье.

Плавно проворачиваюсь в его руках и обвиваю мощную загорелую шею руками. Вдыхаю его стерильный аромат. Ноздри ласкает селективный парфюм, который совсем не оттеняется мускусным, тестостероновым запахом мужика. Проводит пальцем по скуле, так бережно, словно мы познакомились только вчера, и я нецелованная девственница. Перехватываю большую, ухоженную руку, обволакиваю губами кончик большого пальца и чуть прикусываю его.

Улыбается снисходительно и целует меня. Неторопливо посасывает нижнюю губу, целомудренно уложив руки мне на талию, хотя мог бы ущипнуть за ягодицу или даже исследовать пальцем запретное отверстие, которое так манит большую часть самцов. Но у меня не самец, у меня джентльмен. Он не лапает грязно, а ласкает нежно.

Как всегда, беру инициативу на себя и проникаю языком в его рот. Роман чуть крепче прижимает меня к себе и начинает робко заигрывать с кончиком моего языка. Другой на его месте уже бы слетел с катушек, ведь я позволяю полностью владеть своим обнаженным, изнывающим от желания телом, но Ромино возбуждение растет до обидного неспешно. Как бы мне хотелось сейчас, чтобы он схватил меня за волосы, разрушив высокую прическу, прижал к стене и вошел в меня резким толчком и со звериным рыком.

Что ж, хоть я уже и мокрая от своих фантазий, в реальности ласковые руки мягкими волнами скользят по телу, избегая тех зон, к которым должны тянуться. Вновь беру на себя роль агрессора: прикусив кончик его языка, который наконец-то вовсю окучивает мой ротик, нащупываю пряжку на ремне и отщелкиваю ее. Расстегиваю ширинку и запускаю пальцы под брюки. Нежничать ─ это не мое: возбуждаю его резкими, настойчивыми движениями. В голове у Романа точно есть стопперы, очевидно, связанные со скромными размерами его «карманного зверька», но плоть о них не знает и охотно отзывается на мои дерзкие ласки. Издает глухой стон, который, впрочем, пытался утаить, и снимает мои пальцы со своего «достоинства». Роман из тех редких экземпляров, которые приемлют только нестареющую классику. И я сейчас не про его одеколон говорю, а имею в виду зашоренность, которая позволяет брать меня только вагинально и в самых стандартных позах.

Подхватывает меня на руки и несет к сексодрому, присыпанному розовыми лепестками. Моей спины касаются скользкие шелковые простыни, а прохладные губы неспешно растягивают по всему телу сеть пресных поцелуев. Когда его рот оказываются в нескольких сантиметрах от того места, где начинается темная, аккуратно подстриженная поросль, я укладываю руку ему на голову и давлю, непрозрачно намекая на то, что хочу получить.

Поднимает голову и виновато шепчет:

─ Аглая, ты же знаешь, что я такого не делаю, ─ акцент на слове «такого» столь внушительный, будто речь идет не об оральном сексе, а о каком-то неистовом извращении.

Наморщиваю нос и, приметив краем глаза сумочку на прикроватной тумбочке, все же предлагаю компромисс:

─ Ром, сегодня мой день рождения, давай поэкспериментируем немного.