– На теле вы нашли окровавленный шейный платок Норбера, – отчеканил Адамберг. – Вы решили, что Норбер обронил его, когда наклонялся и наносил удары ножом. Что-то в этом духе. Я ошибаюсь? И это выдает его с головой?

Маттьё не ответил, из чего Адамберг сделал вывод, что попал в точку.

– Убийца снова наносил удары как левша? Как в случае с Гаэлем?

– Да.

– А ножевые раны? Сначала словно прерываются, потом, чуть отклонившись, идут вправо?

– Да.

– Твой убийца притворяется левшой, это совершенно ясно.

– А шейный платок, черт побери? – взорвался Маттьё, отбросив всякую сдержанность. – Что мне делать с шейным платком?

– Маттьё, это антиулика. Сначала нож, принадлежащий Норберу, потом убийца якобы левша, затем шейный платок, который так легко подобрать, где бы он его ни потерял, в трактире или на улице, или даже у него дома, куда можно запросто войти, и где этих платков, наверное, целая коллекция. Судя по всему, твой убийца не особо заморачивается выбором жертв, он как будто выбирает их наугад.

– Мы возвращаемся к тому, с чего начали. Он хочет засадить в тюрьму Норбера?

– Или наоборот, Маттьё, или наоборот.

– Я тебя не понимаю.

– Кто слишком яростно обвиняет, скорее оправдывает. Думаешь, тебе удастся остановить твоего придурка дивизионного? Ты знаешь, что его считают идиотом и вдобавок мошенником, который присваивает себе чужие заслуги?

– Нет, на сей раз мне не удастся его сдержать. Он воображает, будто арест знаменитого Норбера де Шатобриана принесет ему славу, его имя появится во всех газетах, повсюду.

– Ты сейчас где, в комиссариате Ренна? Если да, то собери всех свободных сотрудников и проверь все торговые центры, все хозяйственные магазины и магазины инструментов в городе: узнай, покупал ли у них кто-нибудь – женщина или мужчина – нож марки «Ферран». В нескольких магазинах, но в каждом по одному. Не забывай, что изменить внешность – раз плюнуть. Проверь также все магазины и лавочки, где торгуют театральными костюмами, париками, гримом, очками и всякими такими штуками.

– Начну прямо сейчас. Норберу конец, да?

– Не будь твой дивизионный комиссар скотиной – нет. А поскольку он именно таков, то за шкуру нашего приятеля я не дам и ломаного гроша. Погоди, дай мне еще минутку. Какие заклепки были на первом ноже – том, который принадлежал Норберу и был оставлен в ране? Золотые или серебряные?

– Это имеет значение?

– Я изучил ножи «Ферран» в одном магазине и поговорил с хозяином. Он показал мне две модели: у одной были золотые заклепки, у другой – серебряные. Тот, что с золотыми заклепками, – гораздо дороже, и дерево на рукоятке более высокого качества.

– Гаэль: три золотые заклепки, – сообщил Маттьё, посмотрев фотографии.

– Хорошо. Возможно, убийца не запомнил эту деталь и купил более дешевый нож с серебряными заклепками. Что там на снимке?

– Да, на втором заклепки серебряные.

– Что ж, можешь быть абсолютно уверен, что Норбер, очень дороживший этим ножом, купил себе точно такой же, с золотыми заклепками. Второй нож приобрел другой человек – мужчина или женщина. Доходчиво объясни это своему Ле Флоку. И не забудь о блохах.

– Такое невозможно забыть, – отозвался Маттьё, и Адамберг понял по голосу, что он улыбается.

Прошло два часа, а Адамберг все ходил по своему кабинету из угла в угол, перешагивая через обломки деревянной доски для серфинга, оставшиеся на память об одном давнем деле, и время от времени что-то записывал в блокнот. Он остановился и записал: «Сердечный, приветливый, плечи, спина», – потом пошел к Фруасси и Меркаде, прильнувшим к монитору.