Я не хотела сочувствия, мы не были с ней настолько близки. Иногда общались в соцсетях, реагируя на новые фото друг друга, и даже пару раз после окончания школы пересекались на встречах выпускников, но за рамки этого общения не выходили. Однако я знала, что она хороший адвокат, и то, что она согласилась заняться моими делами прямо в больнице, несказанно радовало. Трудно было представить, что совсем чужой человек согласился бы бросить всё и ехать ко мне в больницу. Приятно, когда есть кто-то, кто готов позаботиться обо мне, пусть даже у нас деловые отношения, и я плачу Тоне деньги.

— Хорошо. Тогда расскажи подробнее, что именно тебе требуется от меня? — тон голоса Антонины сразу изменился, она словно переключилась с режима подруги на режим юриста. Это было именно то, что мне нужно.

— Будь моим представителем, пока я не оправлюсь. Я хочу развестись с мужем и подать в суд на врача, к которому попала на лечение.

У Тоси чуть расширились глаза.

— Ты думаешь, что?.. — она обернулась, убедившись, что в палате, кроме нас, никого нет.

Родители настояли на переводе в платную одиночную палату, чтобы меня не беспокоили соседи. Я не сопротивлялась. Если им так спокойнее, пускай поухаживают за мной и оплатят эту палату. Они и так ощущали свою беспомощность, я видела это по глазам мамы, поэтому не стала отпираться.

— Я думаю, что он действовал халатно, и именно из-за его способов лечения я потеряла ребёнка, — сказала прямо, хотя говорить об этом было трудно. Но сейчас не до сантиментов, адвокат должна знать, в какой ситуации я оказалась, чтобы правильно выстроить стратегию ведения моих дел.

Тоня закивала, при этом лоб её прорезала глубокая вертикальная морщина совсем не по возрасту. Она заправила за ухо чёрный локон, случайно выбившийся из тщательно уложенной причёски, и открыла папку с документами, которые принесла.

— Я хочу лишить его медицинской лицензии, — снова подала голос я. — Чтобы он больше никому не смог навредить.

— Май, — адвокат закусила губу. — Я уже занималась пару раз подобными случаями. — Ты не можешь лишить его медицинской лицензии, так как он наёмный работник, лицензии можно лишить только всю больницу сразу. А это, как ты понимаешь, из области фантастики. Даже не знаю, что должно было бы произойти, чтобы такое удалось провернуть.

— И что, ничего нельзя сделать? — расстроилась я.

Только мысли о том, как я восстановлю справедливость, придавали мне силы в последние дни.

— Можно попробовать лишить его права заниматься врачебной деятельностью.

— Это не то же самое, что лишить лицензии? — не поняла я.

— С юридической точки зрения — нет, но по факту, если ты выиграешь дело, он больше не сможет лечить людей.

— Отлично, это мне подходит. Поможешь написать заявление?

— Ты уверена? — покачала головой Тоня. — Развод с мужем — дело одно, вас быстро разведут, учитывая, что у вас нет… — адвокат запнулась.

— Я поняла, нет детей, — сжала челюсти я. Я постоянно буду сталкиваться с напоминаниями, что ребёнка я потеряла. Нужно к этому привыкать, иначе с ума сойти можно.

— Да, верно, — согласилась знакомая. — Но тяжба с врачом — совсем другое. Это может растянуться на многие месяцы. Это дорого и нервно. Ты уверена, что хочешь?

— Уверена, Тонь. Уверена. Как никогда и ни в чем.

— И я не даю гарантию на победу, за него будет стоять профсоюз, а у медиков очень серьёзные юристы.

— Я готова. Правда. Давай сделаем это, — улыбнулась и дотронулась кончиками пальцев до руки адвоката. Она вздохнула и улыбнулась в ответ, открыв ноутбук. — Что ж, давай заполним документы, а потом я подготовлю их для суда.