В общем и целом, день для меня проходит почти незаметно, в обнимку с сериалами (хоть я и дергаюсь пару-тройку — десять — раз, что лучше бы не пропускала пары), а из кровати вытаскивает не стыд за собственную лень, а банальный голод. Надев треники с вытянутыми коленками, я выбираюсь из комнаты на общую кухню. Сооружаю себе огромный и кривой, как Пизанская башня, бутерброд, завариваю литровую чашку чая и, поглащая все это, перекидываюсь парой слов с девчонкой из параллельной группы, которая готовится здесь к какому-то семинару. А когда возвращаюсь обратно в комнату, телефон на кровати вспыхивает входящим звонком.

Это Дима.

— Привет, Викуль, — грохочет он в трубку, стоит мне принять вызов. — Веня сказал, ты приболела и пропустила занятия. Что случилось?

— Не переживай, Дим, — сдержанно отвечаю я, но сама улыбаюсь, потому что мне приятно его внимание. — Просто немного не в форме. Завтра буду в универе, и мы сможем увидеться.

— А я внизу.

— В смысле внизу? — Я даже вскакиваю на ноги и еле сдерживаю стон, потому что снова цепляю руку.

— В окно выглянешь?

Я в тот же миг раздвигаю шторы и замечаю на тротуаре одинокую фигуру в ветровке цвета хаки.

— Привет, — смеюсь я и, поддерживая трубку плечом, отвечаю ему легким взмахом здоровой руки.

— Пытался прорваться через вашу вахтершу, но безрезультатно. Без письменного разрешения не пускает. Прямо Пентагон какой-то, — вздыхает с сожалением он. — А я тебе апельсины принес.

— Серьезно? — спрашиваю шепотом, ощущая, как в животе становится тепло от этой трогательной заботы.

— Ага. Еще чай и облепиховое варенье. Мама говорит, хорошо помогает, когда насморк и болит горло.

— Я не простыла, Дим, — объясняю с улыбкой, такой широкой, что скулы сводит. — У меня микротравма.

— Какая разница? Мне просто хотелось увидеть тебя. А варенье еще обязательно пригодится — зима близко.

Я смеюсь, Дима подхватывает. Мы с ним часами за кофе обсуждали модные телешоу.

— Дай мне пять минут, — прошу. — Я спущусь.

Распахнув шкаф, одним движением стягиваю с себя домашние треники и футболку, чтобы влезть в джинсы и объемный свитер — надевать его из-за руки непросто, но я справляюсь. С волосами, конечно, беда, так что я выжимаю максимум из возможного — прохожусь по ним расческой и собираю в хвост. Время на макияж не трачу — не хочу заставлять Диму ждать. Ну а после, сунув телефон в задний карман штанов, я сбегаю по ступенькам вниз и нахожу его на том же месте возле клумбы. Он улыбается, увидев меня, и приветливо машет рукой. В этот момент напоминает мне большого плюшевого медведя — самого лучшего друга из детства, с которым можно было обниматься и коротать вечера за просмотром слезливых мелодрам.

— Прекрасно выглядишь, — отвешивает мне комплимент Воронцов.

— Скажешь тоже, — хмыкаю я. — Совершенно точно не в лучшей форме.

— Не для меня, — многозначительно заявляет, и уголки его губ ползут вверх. — Значит, завтра собираешься в универ?

— Да, у меня освобождение только на сутки. Завтра пойду грызть гранит науки.

— Может быть, тогда вечером после пар встретимся? В кино сходим? Или, как всегда, кофе выпьем?

— У меня завтра смена в кафе, — говорю с искренним сожалением.

— А сегодня как себя чувствуешь?

— А сегодня мне, наверное, лучше не соваться туда, где меня могут увидеть доброжелатели из универа.

— Неуловимая ты девушка, Виктория Огнева, — затягивает, сощурившись, он.

— Я здесь, — отвечаю кокетливо и не стесняюсь смотреть Диме в глаза, даже склоняю голову чуть вбок. Не знаю, какой еще намек ему нужен, чтобы перевести наши отношения на следующий уровень, но Воронцов снова по-дружески обнимает меня, в довесок похлопав по спине, и вручает пакет с апельсинами и вареньем.