Кристоф замер. Ему показалось, что Ив видит его, настолько был пронзителен её взгляд. Но ему лишь показалось. Однако этого секундного смятения было достаточно, чтобы Кристоф усмирил вырвавшегося на свободу демона.

Ив протяжно застонала, а руки Ханса уже снимали с неё нижнее бельё.

Не-е-е-т. Кристоф не мог оставить это просто так…

Он подошел к трельяжу и со всей силой толкнул его. Зеркало с оглушающим грохотом упало, разбилось на миллион стеклянных осколков. От резкого шума Ив и Ханс вскочили, не понимая, что произошло.

Кристоф торжествовал. Довольный своей проделкой, вернулся в свое тело. Сегодня у них точно не будет желания довести начатое до конца. А завтрашний день уже многое изменит.

Спина дико болела, сказывалась бессонная ночь на жёстком диване. Инстинкт самосохранения не давал мне переступить порог спальни, где ещё несколько часов назад странным образом с грохотом разлетелось вдребезги огромное зеркало.

Теперь я была уверена, что поцелуй и разбитый трельяж – не проделки домовых. Домовые никогда не наносят ущерб своему дому. Я даже на несколько секунд позволила паранойи захлестнуть себя, поверив, что произошедшее – акт запугивания Ханса, советника королевы. Враги подобрались к нам слишком близко.

Ханс не имел сильной волшебной силы, да и я могла только исцелять, но королевский маг укрыл «ветвями белладонны» всех приближенных к Его Величеству – нас невозможно найти и магически на нас повлиять. Но два инцидента подряд говорили об обратном, и оппозиция до нас всё-таки добралась.

В комнату вошел Ханс, у него был такой же взъерошенный вид, как у меня.

– Я сегодня поговорю с королевским магом. Возможно, удастся позвать его домой, чтобы он взглянул на зеркало.

– Ты тоже думаешь, что это мог сделать кто-то с материка?

– Я ничего не думаю. Просто будь осторожней. А с остальным я попробую разобраться.

– Постараюсь, – я легонько поцеловала мужа в губы.

Было тревожно на душе, но я всё же собиралась на дежурство. Помимо головной боли, настроение портило то, что сегодня я должна дежурить за Педерсена в амбулатории для взрослых. На удивление, Мариса сегодня притаилась, и кроме речи о том, что враги нас нашли и нужно бежать, я больше от неё ничего не слышала.

Как и предполагала, рабочий день меня затянул, череда взрослых раздраженных пациентов не только отвлекала, но и выводила и без того шаткого равновесия. Как назло, Ханс не отвечал на мои звонки, словно намеренно испытывал моё терпение.

Под конец дежурства я была морально раздавлена, и чтобы не сорваться на окружающих, забилась в дальний угол ординаторской, заполняя больничные карты. На мгновение я оторвала взгляд от документации и посмотрела в окно. Хлынул дождь. Погода вторила настроению!

– А ты зонт оставила дома, – наконец отозвалась Мариса, – Чем твоя голова сегодня забита?

– Я не боюсь намокнуть. Такие, как я, не болеют, – ответила резче, чем нужно.

Я снова позвонила Хансу. Нарастало беспокойство, что с ним что-то произошло, что оппозиция перешла от запугиваний к решительным действиям.

В коридоре клиники послышались необычная суета и взволнованные разговоры персонала. Я попыталась снова погрузиться в работу с документами, чтобы быстрее пролетело время, мечтая переступить порог нашей квартиры и убедиться, что с Хансом всё в порядке. Ощущая моё состояние, Мариса притихла и замерла.

Я выводила каллиграфическим почерком запись в очередную историю болезни, как моё уединение нарушил наглый мужской голос:

– Доктор, мне нехорошо, вы должны мне помочь.

Не поднимая взгляд на наглеца, зашедшего в комнату для персонала, ответила: