- Можно зайти? - Легкий кивок головой за мою дверь.

- Это обязательно?

- Гостеприимство так и не стало твоей сильной стороной.

Усмехается, окуная нас обоих в прошлое. Больнее от того, что, если он помнит это, то остальное и подавно.

- Ты в черном списке, так что радуйся тому, что тебе открыли дверь вообще.

Глубокий вздох в ответ. Он чувствует мои слова. И делает вид, что понимает меня, как никто, но ничего не вернуть. Да, Оскар зря ему не дали два года назад.

- Ты быстро ушла, я не успел отдать тебе зарядное от ноутбука и мышку. Они были у меня в машине. Без них ты долго не протянешь. - Протягивает мне темно-серую сумку, и мне приходится открыть дверь шире, чтобы выйти из укрытия и забрать ее.

- Спасибо, мог прислать с водителем.

Пожимаю плечами, забирая вещь. Он не сделал ничего сверхвыдающегося.

Марк делает шаг в сторону двери и раньше, чем я успеваю сообразить, уже закрывает за нами дверь, замыкая в четырех стенах коридора.

- Кофе, я так понимаю, меня не угостят тут?

- Ты правильно понимаешь, поэтому зря заходил. Можешь идти.

- Я уйду, просто хочу, чтоб ты знала - я тебя не уволю. Ты меня устраиваешь, как сотрудник и то, как ты выполняешь свою часть работы, мне нравится. На некоторые моменты я смогу закрыть глаза.

- А на какие моменты не сможешь? – вот с ним язвить само как-то получается.

- Если перестанешь делать свою часть работы. Это не устроит, - он смотрит на часы и поднимает на меня глаза. - Алис, я ничего не знал, честно. И тогда в кафе, когда передавал привет твоему отцу, я не хотел тебя задеть и сделать больно.

Я отворачиваюсь и ставлю сумку на полку. И я могла бы сейчас пустить слезу и уткнуться ему в грудь. И почему-то мне кажется, что он бы не оттолкнул меня.

- Мне не нужны твоя жалость и поддержка сейчас. - Разворачиваюсь и смотрю на него. - Ни тогда, ни сейчас, так что можешь не тратить энергию и силы.

- Почему ты сказала, что это из-за меня?

Глупая дурочка... Поддержка… Я прикусываю кожу, чтобы не сказать того, что он не должен слышать. Он снова пришел только ради себя. Чтобы ему закрыть дыры в своем прошлом. И мои губы сначала растягиваются в улыбке, а потом и вовсе я начинаю хохотать в голос, прикрывая рот ладонью. Даже сейчас его интересует только он сам. Никифоров, когда же ты начнешь делать что-то для других?!

- Я отправил его в тот санаторий, в который ты хотела. И, если заметила, то оплатил даже больше процедур, чем требовалось. Что не так? - Он смотрит на меня как на чокнутую, какой я со стороны могу показаться. - Он умер через год после того, как видел меня в последний раз, в чем моя вина, не понимаю? Или ты думаешь, что он так переживал за наше с тобой расставание?

Наше с тобой расставание…

- Он переживал за меня после этого, а не за тебя.

Марк ухмыляется и даже грамма раскаяния нет в его глазах. От этого мне хочется врезать ему со всей силы.

- Переживал? Я думал, он будет рад.

- Чему?

– Что мы расстались.

– Этому он был рад, а вот как ты поступил, он не был рад.

Его глаза - это сейчас два часовых механизма, которые могут сдетонировать в любой момент. Еще одно мое слово или фраза. Кожа покрывается дрожью, приподнимая каждый волосок на теле. Кажется, что в нем так много того, что он хотел бы сейчас сказать, но его словно сдерживает что-то. Он потирает большим пальцем левой руки остальные на правой, проходясь по золотому ободку кольца.

- Ты меня даже не захотела выслушать, сама решила все. А теперь я виноват в том, что он расстроился из-за тебя? Может, надо было по-другому поступить и все было бы хорошо.