Ей удалось. А мне?
Слава все еще маячит в дверях. Я киваю на подушку, рядом со мной, приглашая его.
Вижу, как дергается уголок его рта. Он качает головой.
– Спущусь в лобби, выпью тоник, или фреш. Тебе принести?
– Нет, спасибо.
Я знаю, что он на самом деле будет только фреш. Или крепкий кофе. Такой, от которого не уснуть.
Ему будут мешать спать мысли.
Как и мне.
Мысли. Воспоминания.
В который раз думаю, как же было просто тогда, когда никаких воспоминаний не было.
Ни болезненных, ни страшных, ни веселых, ни будничных.
Никаких.
Когда я пришла в себя и меня спросили – как вас зовут. А я поняла, что не знаю…
Глава16
Время, самый страшный и безжалостный враг. Если время играет против тебя, то ты точно не выиграешь.
Это я понял еще тогда, четыре года назад, когда потерял моего Воробушка. Потерял, и не смог разыскать потому, что время играло против меня.
Те две недели, которые, как я думал, она взяла просто как паузу, уехала отдыхать. Так она сказала тогда Тамерлану, так сказала и своему бывшему начальнику, доктору Товию. Так Надя сказала и подругам, у которых последние три дня перед отъездом жила.
Эти две недели я тогда провел в Германии, на обследовании. Узнал, что могу восстановиться, встану на ноги. Зрение тоже проверил там, но по совету Товия позже обратился в российскую клинику.
Две недели, которые, как я считал нам помогут. Помогут ей успокоиться и трезво взглянуть на все проблемы. Она ведь хотела мне сказать, что ждет ребенка? Именно поэтому принесла в мою комнату тест на беременность?
Если она готова была сообщить мне новость, значит, рассчитывала на помощь.
Да, я наговорил ей ужасных вещей, но… я был не в себе. Я одумался.
И прежде всего я просил Товия, с которым она явно собиралась связаться по возвращении, сообщить ей, что я очень хочу поговорить.
Просто встретиться и поговорить!
Товий Сергеевич обещал все ей передать.
Но получилось так, что ни с ним, ни с Тамом, ни с подругами Надя на связь не вышла.
Ни через две недели, ни через три… ни через месяц.
И поиски, которые организовал брат успехом не увенчались.
Я тогда подумал – может быть это знак? Может я должен сначала вернуть себя в нормальную форму? Встать на ноги? Сделать операцию на глаза, понять окончательно, смогу ли я видеть. А уж потом…
На то, чтобы окончательно восстановится у меня ушло много времени. Почти год.
Я возобновил поиски Нади. К тому времени она уже должна была родить малыша.
И снова ничего. Пустота. Она не появилась дома – в той квартире, которая когда-то принадлежала Надежде поселились ее родственницы, тётка с жутким характером, которая пыталась меня убедить в том, что Нади нет в живых. Никаких документов, подтверждающих это, у нее не было.
Мой Воробушек исчез. Словно его и не было никогда.
Не было некрасиво бедной девочки, которая когда-то смешила меня, бесила, доводила до белого каления, а потом… Любила. Любила до одурения. До дрожи.
И я помнил каждую секунду с ней. Я знал ее тело все, до мельчайших подробностей, каждую клеточку, впадинку, каждую родинку – даже не видя их на ее коже, я их чувствовал. Знал ее аромат. Мне казалось, что если я окажусь запертым в темной комнате, в которой будет тысяча женщин и моя Надя – я узнаю ее. Как пес по следу найду.
И голос. Я очень хорошо помнил ее голос. Несколько раз после мне казалось, что я слышу похожий. Увы – казалось.
И все-таки именно по голосу я ее узнал.
Он у нее необыкновенный, нежный, с небольшой хрипотцой, не высокий, и не низкий. Такой… такой родной. Настоящий. Без жеманства, без придыхания. Естественный и свободный.