– Как у бабушки дела? – завожу разговор.

– Отлично. Бегает быстрее тебя. – Маргарита поглядывает на меня. – Я не шучу. Видела бы ты, с какой скоростью она поливала! Бегала с полными ведрами по огороду, пока папа ее не выгнал. Даже тогда она не легла спать, как нормальные престарелые люди, а испекла нам пирогов.

– И где пироги?

Розовые здания сменяют желтые. Доходим до очередного бутика. Напротив, во дворе, Музей Собаки.

– Родители должны были привезти. Приходи вечерком в гости. Я постараюсь спрятать парочку для тебя.

– Главное, прячь их не в себе, – шучу я.

Только вот реальность подавляет мою улыбку.

Погружаемся в подземный переход. Люди идут в два направления, обсуждает что-то. Девчонки впереди нас резко и громко начинают хохотать. Одинокий парень торопится куда-то, закрывшись от этого мира наушниками.

Выходим на солнце, поворачиваем направо и продолжаем путь в тени деревьев по направлению к Москва-реке. Справа, если идти вдоль набережной, будет Причал Парк Горького. А рядом с ним Театр музыки и драмы. Часть детства неотрывно связана с той сценой. Как мы с родителями играли там. Представляли, будто всей семьей выступаем перед публикой.

Мы же направляемся в другую сторону.

– Как хорошо летом. Наконец-то тепло. – Маргарита делает глубокий вдох. – Но в деревне у бабушки лучше. Там и воздух другой. Надо будет тебя к ней отвезти, для оздоровления.

– Вот спасибо. А потом выросший животик свалим на пирожки и жареную картошку в масле.

Проходим мимо моей школы номер шестьсот тридцать, Минералогического музея. Далее справа на баскетбольной площадке молоденькие парни без футболок играют с мячом. Замедляем с Маргаритой шаг. Она подталкивает меня локтем, жадно поглядывая на ребят. Спортивные, пока еще бледные, парни с азартом бегают друг за другом. Один ударяет мяч о покрытие, остальные пытаются либо его отнять, либо помешать отнять.

Подмечаю, что мне будто не интересно смотреть на них. Я почти семейная, с ребенком. Но пока не замужняя.

За баскетбольной площадкой начинается посадка. Дети и взрослые собрались у одного дерева. Видимо, белочка пришла. Сворачиваем на широкую вытоптанную тропу.

– Значит, ты думаешь, Никита бросит меня, когда узнает о ребенке?

Спускаемся с возвышенности и выходим к двум рекам: бетонной под названием «дорога» и настоящей Москва-реке. Возле статуэтки скрюченной девушки стоят рабочие в форме и оранжевых жилетках. Видимо, снова собираются делать какой-то ремонт.

– Не знаю. – Маргарита запинается, вздыхает и, по традиции, режет правду-матку: – Он трус и слюнтяй. Даже если он сделает тебе предложение, муж из него так себе. Надо будет и о ребенке думать: кормить, поить, убирать и за ним так же.

– Люди с появлением ответственности меняются.

– Если они принимают эту ответственность! Оля, ты, главное, знай, что бы ни случилось, я всегда с тобой. Буду помогать тебе: с малышом погулять, пирожки буду привозить.

– Спасибо.

Маргарита хлопает меня по плечу. Улыбаюсь подруге. К счастью, я не одна с этой проблемой.

Возле искусственного водоема играет ребятня. Крики детей звонкие, как до-диез пятой октавы. Воздух наполнен свежестью и ароматом свежескошенной травы. Сердце екает, а фантазия рисует, как тут будет бегать мой малыш.

Отходим дальше по тропе. Крики детей удаляются.

– Когда скажешь Никите о беременности?

Отрываю взгляд от своих кроссовок, замечаю впереди каменный мост с толстой аркой из красного кирпича.

– Сегодня. Чем раньше все решится, тем лучше. К тому же и ему нужно будет время осмыслить услышанное.

– Если он умеет мыслить…