Я молчала, не зная, что сказать. А что тут можно было сказать? Макс отпустил мои запястья, и я медленно сползла на пол, как будто силы меня покинули. Я закрыла лицо руками и расплакалась. Макс сел рядом, прислонившись спиной к холодильнику.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Но ты должна, наконец, понять, что люди не идеальны. Я не идеален, ты не идеальна. Тимон, насколько я понимаю, тебе ничего не должен. Он бабник, как и все мужики, и спит со всеми тёлками, что согласны. — Я слушала Макса сквозь всхлипы и ненавидела весь этот неидеальный мир. У меня на самом деле было всё ещё детское представление о добре и зле, и я не была готова к тому, что близкие мне люди могли делать нелицеприятные вещи. — Нужно принимать людей и самих себя такими, какие мы есть. — Макс отлепил руки от моего лица. — Прости, малышка, я не хотел, чтобы ты плакала. Меня заело, что ты всё это время считала меня подлым изменником. Да, я порой делаю ужасные вещи, можешь считать меня мудаком, бабником, придурком, негодяем, но только не предателем. — Я перестала всхлипывать и вытерла лицо. — И было бы предательством по отношению к тебе, если бы я всё знал про Волковых и ничего тебе не сказал.

Макс помог мне подняться на ноги и усадил обратно на стул, сам сел напротив. Не глядя на него, я допила свой остывший чай.

— Макс, что ты от меня хочешь? — выдавила я из себя.

— Просто пообещай, что не станешь больше общаться ни с кем из семейства Волковых. Это всё, что я хочу, — ответил Макс.

— А если не пообещаю, что тогда? — с вызовом спросила я.

— Знаешь, как легко подсесть на героин? — стараясь не потерять самообладание, наклонившись ко мне через стол, прямо в лицо выдохнул мне Макс. — Я знаю, насмотрелся в интернате. Ты, блин, вообще не отдупляешь, что происходит? Если с тобой что-то произойдет, я себя никогда не прощу!

— Ой, блядь, что со мной может случиться похуже того, что я живу с таким придурком, как ты?

Макс снова подскочил ко мне и, схватив за плечи, поднял на ноги. Он легонько встряхнул меня.

— Я просто беспокоюсь за тебя! — заорал на меня Макс. Его зло прищуренные глаза стали почти синими, лоб покрылся испариной.

— Да? Это с какой стати? — с усмешкой поинтересовалась я. — Тебе-то, что за дело?

— Я обещал твоему отцу о тебе заботиться.

— А, ну всё понятно. — Я картинно закатила глаза. — Не надо давать обещаний, которые ты не выполняешь. Меня уже трясет от твоей «заботы». Мне кажется, ты просто злишься, что Анька наставила тебе рогов, как последнему лошаре. — Я попыталась вырваться из рук Макса, но он не ослаблял хватки.

— Значит, я плохо о тебе забочусь? — уточнил Макс, пропустив последние слова мимо ушей. — Да я на этой мойке грёбаной из-за тебя только торчу. Я всего лишь пытаюсь предостеречь тебя от дерьма, что творится в жизни. — Я перестала трепыхаться и смотрела на Макса, слушая каждое его слово. — То, что ты эгоистичная сука, я могу оправдать лишь тем, что ты еще дитё! Недолюбленное, черт побери, обиженное на всех дитё! И ты всё пытаешься сделать другим наперекор. Ты нихуя меня не слушаешь! Ты понимаешь, что у меня никого нет, кроме тебя? Ты…

Макс облизнул пересохшие губы. Его лицо медленно приближалось к моему. Неужели он сейчас меня поцелует? От слабости мои ноги подкосились. Вдруг краем глаза я заметила, как дверь в комнату приоткрылась. Макс оттолкнул меня, да так, что я впечаталась в холодильник. На пороге стоял механик Юрик.

— Упс… — Он понял, что вошёл не вовремя. — Семейные разборки?

Макс взъерошил волосы, приходя в себя. Меня трясло, как в лихорадке.