– Да, представь себе! От глагола «прияти» – «любить, дружить». Тогда я был еще беднее, чем сейчас, но гораздо беззаботнее. У меня не было никаких обязательств, только море, текила и гитара… Что еще нужно для счастья?

– Любовь! – подсказала я.

– Эх! Ни черта ты еще не понимаешь, – вздохнул Макс. – Чтобы быть счастливым, человеку не нужен другой человек. Счастье внутри тебя и ни от кого не зависит. А вот если ты влюбилась, то считай, что попала в зависимость, и теперь другой человек решает, смеяться тебе или плакать. Чтобы влюбиться, нужно быть очень смелым и отчаянным глупцом.

Проделав не сложные манипуляции, Макс включил тот же фильм на телевизоре, что он только что начал смотреть. Он убрал ноутбук на тумбочку.

Вот, значит, что он думает о влюблённых? Ну, конечно, я дура дурой! Умник хренов и черствый сухарь! А я еще переживаю за него, беспокоюсь, супчики варю!

– Макс, ты знаешь, я сегодня очень испугалась за тебя, — призналась я Максу. Смущаясь, я не могла на него смотреть, поэтому потупилась на свои руки. Макс поцеловал меня в макушку.

— Это нормально, ты самая заботливая малышка, которую мне доводилось знать. Я чертовски рад, что хоть кому-то есть до меня дело, — шёпотом сказал он и включил фильм.

Утром я проснулась от того, что мне было жарко. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Я лежала на боку, спиной к Максу. Его зеленая рука обнимала меня, покоясь на моей груди, а его член упирался мне в задницу. Макс мирно сопел мне в затылок. Видимо, я вчера сама не заметила, как отрубилась, а Макс не стал меня будить. Я тихонько, чтобы не потревожить Макса, выскользнула из его объятий и его постели и ушла к себе. Мне не хотелось чувствовать себя неловко, когда Макс проснётся. Я быстро собралась, оставив ему записку на кухонном столе, чтобы он мне написал смс, как проснется, и уехала в универ.

Так прошла зима, за ней и весна. Заканчивался второй курс, мы с Анькой сдавали очередные экзамены. Виктор купил ей новенький Лексус и права в придачу, так что Анька подвозила меня иногда на учёбу или после — домой. Так как Анька вечно ныла, обвиняя отчима в жадности, мне этот подарок казался немного странным, но я предпочитала помалкивать на этот счёт. Что бы там ни было — это их семейные дела, а у богатых свои причуды. Вот и сейчас Анька любезно подбросила меня до дома

— На, вот, — сказала она, протягивая мне тетрадку с моими стихами, которую я по рассеянности, видимо, забыла у неё в машине на днях. — Макс полистал её, уж прости его любопытство… Хочешь знать, что он сказал? — Анька сделала интригующую паузу. — Что там много одиночества и трам-пам-пам, — не дождавшись моего ответа, продолжила она. — Но самое главное то, что там нет ни строчки о любви.

Естественно мне было любопытно, что думает Макс, но я бы предпочла спросить его лично, поэтому я засунула тетрадь в рюкзак, ничего не сказав в ответ.

— А я вот и думаю, как же ты напишешь о том, чего у тебя в принципе и нет, — Анька развела перед собой руками, сверкнув ослепительным маникюром и золотыми колечками. — Тебе не кажется, что пора переходить на новый уровень?

— Ты это о чём? — искренне не понимала я. Анька захлопала своими пушистыми ресничками.

— Да ладно! — воскликнула она. — Я о твоей хронической девственности. Пора от неё избавиться и понять, наконец, что такое «быть женщиной».

Я презрительно фыркнула. Анька, трахающаяся лет с 13, рассуждала так, будто во мне был какой-то изъян. Будто я несла тяжелое бремя, но доля истины в её словах всё же была.

— Тебе срочно нужно с кем-нибудь переспать! — не унималась подруга, говоря об этом, как о походе в магазин за хлебом. — Неужели у тебя никого нет на примете?