И вот теперь ожила Суоми. Это был лучик надежды для человечества. Возможно, док Нола выяснит, как разбудить остальных девушек. А вот как быть дальше?

Дэниэл посмотрел в лицо девушки, так доверчиво склонившейся к его плечу. Единственное чувство, которое вызывала эта склоненная к нему темная головка, это неловкость и даже легкое раздражение. Каприс уже сказала, что эта девушка многого не помнит. А что помнит? И что будет, если она вспомнит ВСЕ?

Мужчина, минуя спальню, отнес Суоми прямо к Ноле. Осторожно уложив девушку на кушетку, он протянул руку к одному из клинков, все еще зажатому в ее кулачке. Однако, стоило только ему дотронуться до клинка, как весьма ощутимый разряд обжег его пальцы. Отдернув от неожиданности руку, он с недоумением смотрел на свои покрасневшие пальцы. Посмотрел на клинок, спокойно лежавший в нежной руке девушки. По темному, практически черному металлу искрилась, словно предупреждая его об опасности, темная вязь.

Затем посмотрел на другой, более короткий, усыпанный яркими камешками. Протянул руку к нему, но дотрагиваться не стал. Вокруг второго клинка тут же вспыхнуло серебристое облако, в котором переливались на свету и искрили микроскопические льдинки. Чертовщина какая-то.

Дэниэл покачал головой, вспомнив парочку голых мужчин, у которых они отбили Суоми. Правда тут же, пусть и мысленно, поправил себя:

- Не отбили. Они просто ее отпустили.

Задумчиво глядя на девушку, на явно драгоценные клинки, он устало потер подбородок. Какая-то мысль порхала в голове, каждый раз ускользая, не давая поймать себя.

- Они вернутся за тобой, - задумчиво произнес Дэниэл, - а нам нужно думать, что с этим делать.

- Кто вернется? – раздался за спиной сварливый голос.

Вот умеет эта Нола подкрадываться незаметно. Дэниэл каждой клеточкой ощущал неприязнь к себе этой особы. По большому счету, ему было плевать на это. Пока док не вступает с ним открыто в конфронтацию, он не будет ничего предпринимать.

- Док, обследуй ее. И сразу сообщи мне.

- Что именно сообщить?

Дэниэл устало дернул плечом. Вредничает старуха.

- Все. Как себя чувствует, о чем думает, что говорит, что помнит. А особенно - об этих клинках и их владельцах.

Не оборачиваясь, Дэниэл вышел в другую дверь, за которой находилось еще одно помещение, поменьше.

На каменном постаменте стояла камера-саркофаг. Через прозрачную крышку было хорошо видно такое родное для него лицо. Брат. Родной брат-близнец, доставивший ему столько хлопот при жизни, и столько боли – уснув.

- Когда-нибудь мы разбудим и тебя, Дэнис. Потерпи немного, брат.

***

Над горизонтом взошло уже и второе светило, а Солус Вир все еще не выходил из своей спальни. У двери толпились слуги, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Временами они бросали любопытные взгляды на карлика-ясновидца, с несчастным видом томившегося в самом темном углу. Никакие тени не могли спрятать от любопытных взглядов его всклокоченную шевелюру, помятую и местами разорванную одежду, подозрительно покрасневший нос. Ни для кого не было секретом, что эту ночь он провел в покоях самого Вира.

Слухи в Теравиросе ширятся со скоростью звука. Поэтому сопоставить пропажу любимого фамильяра повелителя, дурное настроение самого Солуса Вира и вид ясновидца выглядевшего, будто его трепали всю ночь, не составило труда.

Если дракон повелителя не вернется, это может означать только одно – Солусу придется уступить трон своему младшему брату и отправиться на поиски нового фамильяра. И вот тут-то кроется самая большая сложность. Вернее, если и существует шанс найти еще одно яйцо дракона, то на то, что бы вырастить из него настоящего боевого фамильяра потребуется не один десяток лет. Кроме того, жизненные силы воина-вира без подпитки духом фамильяра стремительно уходят. А ведь подросшего дракона нужно еще укротить и обуздать, соединиться с его силой.