Официант знал по-русски три слова: «спасибо», «пожалуйста» и «спокойно». «Спокойно!» – и ладонь вперед, это у него хорошо получалось. Красавец, все испанские мужики красавцы, он танцевал вокруг нашего столика, а я тащилась, мне для счастья много не нужно.

– О! Как ему идет этот фартук! И маечка в обтяг! А пальчики какие длинные!

У испанца все блестело: волосы, глаза, улыбка… А я же из России девушка, для меня все блестящее – красота.

Макс улыбался и барабанил на развернутом меню.

– Ирочке понравился мальчик, – он сказал.

– А тебе не понравился?

– Я замужем уже три года, – он доложился.

– А я пятнадцать, – говорю.

Макс посмотрел на меня внимательно, даже очки свои очередные снял. Ну, думаю, сейчас начнется диагностика. Он потрогал мой лоб, подбородок и сделал медицинское заключение:

– Лицо мне нравится… Линия лба и носа интересная… Я бы только вот тут вот немножко над бровями ниточку пропустил… И вот здесь… – он нажал мне на скулы, – здесь тоже можно… А в целом все пока еще в порядке…

– Слава богу!

Я тоже рассматривала Макса. Ничего бабского я в нем не обнаружила, несмотря на перманентные стрелки. Нос прямой, лоб высокий, взгляд острый, губы сильные – сволочная рожа, вот и все.

– Сколько тебе лет? – спросил Макс.

– Тридцать пять, – я усмехнулась. – Вот так вот, значит, ты на женщин смотришь. Все ищешь, где у нас что не так.

Он пригубил вино и хихикнул:

– Ага.

Это у него профессиональное, у меня с мужчинами такая же история. Макс смотрит и думает, что в женщине можно исправить, а я смотрю на мужчину и думаю, что в нем можно сохранить. Слушаю Макса и автоматически соображаю: «Вот эта его реплика мне подойдет, вот это движение, пальцами барабанящее, я оставлю, а вот эти стрелочки вокруг глаз можно и убрать, перманентный макияж в наше время ничего не решает…» Взять живого мужчину, прикончить, выпотрошить и набить опилками – это интересно. Я такое однажды проделала даже с тем, кого мне было очень жалко потрошить. Но все равно проделала. Поэтому рядом со мной и нет живых мужчин, только персонажи.

Вот вам, пожалуйста, Сашуля. Несколько раз в год Макс вывозит его в европейские рестораны на дегустацию. Сашуля не просто так обедает, а в целях повышения квалификации. Он у нас шеф-повар.

– Сначала изучаю внешний вид, – так он объяснил свою неспешность. – Смотрю: какая цветовая гамма и что ее создает. Потом оцениваю общий вкус, потом слушаю, как звучат отдельные ингредиенты.

Все по науке было у Александра, ножом и вилочкой. Он трудится в модных ресторанах, сменил уже несколько мест, потому что ищет свой идеальный ресторан, в котором будет обязательно шефом. Только шефом. «Я лидер, я лидер», – он об этом говорит постоянно. Как раз сейчас открылся новый ресторан, и очень неплохой, и открывал его именно Сашуля, но на кухне он пока еще не самый главный. За должность шефа с ним бьется одна амбициозная бабенка, но, видно, не справляется. На почту к Сашуле весь отпуск сыплются рекламации от недовольных клиентов, и это ему аппетит портит.

– «В греческий салат положили пекинскую капусту», – он все читает вслух и сразу начинает заводиться. – Пекинскую! В греческий! Я повешусь!

Максим его успокаивал, терпеливо и рассудительно, поправляя очередные стильные очки.

– Все хорошо. Ее ошибки тебе только на руку. Удачно, что ты уехал именно сейчас.

– Сашуль, не говори! – мяукнула Тигрица. – Везде одно и то же. Кругом орудуют профаны. Все наши лучшие девочки работают за границей. А эти? – Она кивнула в сторону пиццерии. – Разве это уровень? Максюш, скажи?