— Мой бедный Пи́пи, что они с тобой сделали?!

Просторное помещение тут же стало тесным, его полностью заполнила собой невысокая привлекательная женщина лет сорока. Облегающий бледно-лиловый наряд, затейливая, тщательно уложенная прическа, в ушах и на шее украшения из прозрачных камней с розовато-фиолетовым отливом — такая… самая что ни на есть мадам. Другого слова не подберешь.

За моей спиной тихо охнула Ниава, сдавленно закашлялся Леом, но посетительница не удостоила их даже взглядом, как, впрочем, и меня с мастером. Я вообще не уверена, что она нас рассмотрела: вихрем влетела в комнату и тут же прямой наводкой понеслась к кровати, чуть не сбив по пути опешившего Дильфора. Хорошо, что я до этого успела подняться с кресла и отойти, меня бы вышибли с насиженного места, даже не заметив.

Гостья на несколько секунд замерла, жадно изучая неподвижного бледного графа, потом всхлипнула, прошелестела прерывисто:

— Сокровище мое, мой несчастный мальчик… Я умру вместе с тобой.

Театрально заломила руки, закрыла глаза и упала в кресло. Все-таки замечательно, что я вовремя встала.

Поднялась суматоха. Леом суетливо бросился к шкафу в углу и начал перебирать какие-то склянки. Ниава заметалась по комнате, с каждым оборотом расширяя круги и хватаясь то за одну вещь, то за другую, пока, наконец, не врезалась в прикроватный столик. Тут она немного опомнилась, плеснула в бокал воды из кувшина и начала тыкать им в ладони женщины. Дильфор, буркнув что-то нечленораздельное, устало потер пальцами виски и нехотя побрел к собравшейся немедленно почить даме. А я, предусмотрительно отступив к окну и прикрывшись занавеской — сомнительная защита, но лучше, чем ничего, мрачно смотрела на всю эту кутерьму, а в голове билась только одна мысль:

«Я замужем за Пи́пи».

Интересно, Мэарин знала о такой подставе? Судя по моим воспоминаниям — нет. Вот так живешь, влюбляешься в неотразимого красавца с мужественным именем Трэй, бросаешь ради него перспективного жениха, рискуешь будущим и репутацией, тайно выходишь замуж… А супруг оказывается не Трэем, а Пипи. Хорошо хоть не Пипи. Впрочем, в этом случае хрен редьки лишь не намного слаще.

Невольно покосилась на Ольеса, и мне показалось, что лицо его еще больше побледнело, вытянулось и приобрело какое-то трагическое выражение. Бедолага… Я на его месте если б и собиралась приходить в себя, то в этот момент точно передумала.

— Ваше сиятельство…

Дильфор наконец добрался до кресла, отнял у Ниавы воду, а у топтавшегося рядом Леома — флакон, отсчитал десять капель, размешал и протянул микстуру «умирающей».

— Выпейте, — попросил настойчиво.

Ответом ему был слабый стон. Я бы сказала, томный, но, учитывая обстоятельства, назовем его «скорбным» и даже «предсмертным».

Лекарь вздохнул, тоскливо покосился на дверь и предпринял новую попытку.

— Миледи, жизни графа ничего не угрожает. Его сиятельство идет на поправку и скоро очнется, поверьте.

Эта фраза возымела поистине волшебное действие. Дама распахнула ресницы, и в ее руках мелькнул неизвестно откуда взявшийся кружевной платок. Она осторожно прижала надушенный кусочек ткани к правому глазу… к левому, а потом с достоинством выпрямилась. Щеки ее пылали — румянец ярко выделялся на фоне светлого платья, но голос звучал собранно и деловито.

— Скоро? А точнее? Как это не знаете? Я так и предполагала, что Рэм выделит своему измученному, страдающему кузену самого захудалого лекаря. Мстить умирающему… — Она запнулась, видимо сообразив, что Трэй в мир иной отбывать пока не собирается, и быстро исправилась: — Мстить тяжелому больному — это так мелко, недостойно истинного аристократа. Но ничего, малыш, теперь я здесь и не дам тебе погибнуть. Немедленно распорядитесь послать за мастером Юрмэ, скажите, я велела. Он лучший маг-лекарь во всем Тагрифе и непременно поможет. Поставит на ноги в кратчайшие сроки.