— Мам, почему он в коляске? Мы же купили ему костыли! — воскликнула я, кидаясь к брату.

— А кто, по-твоему, с ним по два часа заниматься должен? Это у тебя домработница, а я все делаю сама! — возмущалась женщина.

— Да ты же даже не работаешь! — обернулась я, рыкнув на нее, что редко себе позволяла.

— Ты тоже! — бросила она в ответ.

Чуть не бросила ей, что Миша ребенок, в первую очередь, а уже потом — инвалид, но не хотелось эту тему поднимать при нем. Мы с ним и так уже наслушаюсь песен о том, как испортили жизнь этой бедной женщине.

Вместо этого я посмотрела на худенького мальчика, который сидел в кресле, и ласково спросила:

— Готов?

— Всегда готов! — отчеканил он, Мишка по жизни оптимист, за это я его и люблю.

В парке нам с ним всегда было хорошо, да и погода выдалась солнечная. Я впервые за последние несколько дней дышала полной грудью. Постаралась выкинуть все мысли из головы и просто ловить солнышко, чувствовать легкий ветерок и слушать болтовню брата.

— Смотри, смотри, Ада, какой у мальчика велосипед! Я читал о таком, у него пятнадцать скоростей, а какие амортизаторы, ты не представляешь!

После этих слов мне хотелось плакать.

Я прекрасно понимала, что маленький жизнерадостный мальчик вряд ли когда-нибудь сядет на велосипед, о котором столько читал, даже бег ему будет недоступен. Но он об этом так зажигательно говорит, будто вот-вот все станет хорошо, и мы прокатимся по парку вместе. Одинокая слеза покатилась по щеке как символ беспомощности.

Все восемь лет я оплачиваю его реабилитацию несколько раз в году. Мужу всегда говорила, что сменила гардероб, и вопросов у него не возникало.

Я никогда не рассказывала ему о Мише. Он родился, когда Антон находился в зарубежной командировке. Через месяц после свадьбы он уехал туда и задержался на полгода. Ежедневно звонил и писал, интересовался делами, но я ни словом не обмолвилась о появлении на свет ребенка со страшным диагнозом. Тогда еще муж не был так богат, чтобы позволить себе летать раз в неделю на частном самолете.

В то время я поняла, что не нужна ему как спутница жизни. Он хотел обладать мной, он стал обладать. Галочка поставлена, и Антон занялся совершенно другими делами.

Однажды в разговоре за месяц до появления Миши мы затронули тему детей.

— Я вернусь, и мы начнём стараться, мне нужен сын, — заявил он так, будто дом начнем строить, а не ребенка планировать.

— А вдруг будет дочь? — просто так спросила я, чтобы поддержать разговор, а у самой мысли витали очень далеко.

— Дочь, инвалид и тому подобные отклонения меня не интересуют, мне нужен наследник: здоровый, сильный и умный.

Тогда меня очень удивило, что он в одну линию поставил дочь и инвалида.

— Ты же понимаешь, что случиться может все, что угодно? — пыталась вразумить я человека, внезапно ставшего тираном.

— Только не в моей семье, я лучше выгоню тебя с неугодным мне зародышем, чем приму в семью! — резко бросил он и повесил трубку.

Тогда я впервые поняла, что вышла замуж за монстра, а ведь он казался таким добрым и все понимающим.

В то время мне было восемнадцать лет. Маленькая перепуганная девочка, попавшая в беду, на которую сверху наседала мама, подталкивая к решению, покалечившему всю мою жизнь.

Я так и не решилась рассказать ему о своей тайне, даже сейчас, после его смерти, не знаю, как открыть ее окружающим. Я больше не маленькая наивная девочка, больше не влюбленная идиотка, я стала циничной и злой — этому меня научил муж.

А сейчас он хотел от меня любви к своему внебрачному сыну, любви к мальчику, который мне никто. Его родила любовница. Родила ему сына, о котором он так мечтал, которого я не смогла ему дать.