После завтрака мы уже собирались расходиться каждый по своим делам, буквально начали вставать из-за стола, когда в коридоре снова раздался шум.

- Если это снова дети… - начал было недовольно Арни.

- Они – твои родственники, прямые, - оборвал его свекор, нахмурив брови.

Арни ответил раздраженным взглядом, но промолчал.

Всей толпой мы вывалили в коридор.

Высокий седой мужчина в ливрее, манерами напомнивший мне дворецкого, что-то пытался объяснить двум плохо одетым мужчинам и женщина с большим животом. Судя по жестам дворецкого, он старался как можно скорей вытолкать троицу из холла и захлопнуть дверь. Гости упирались. Местные нищие? И почему вчера я не видела этого дворецкого?

- Рейн[2] Альберт, - заметив свекра, в отчаянии вскричал один из мужчин, - прошу, остановите вашего слугу! Я – Энтони, сын вашего троюродного брата Чарльза!

- Джеймс, - властно качнул головой свекор.

Дворецкий мгновенно прекратил прилагать усилия по выдворению незнакомцев и замер статуей. У него на лице не дрогнул ни один мускул. Приказ получил – приказ исполнил. Ну чисто робот.

- Чарльз уехал на континент вампиров двадцать лет назад. Связь с ним прервалась, - свекор внимательно смотрел на говорившего. – Откуда я знаю, что вы не лжете?

- Я готов пройти проверку камнем истины, как и моя сестра, - жест в сторону беременной девушки.

Свекор на секунду задумался, затем кивнул и спросил:

- Кто третий?

- Мой друг Лестор Ларийский, младший баронет, последний из разорившегося рода. Он просит принять его в наш род на любых условиях.

Немая сцена, как говорится. Вот только мне показалось, что зубы Арни сами собой крошатся в пыль.

[1] Бирюк - одинокий, нелюдимый, необщительный человек.

[2] Вежливое обращение к мужчине-аристократу. К женщине – рейна.

7. Глава 7

От разборок прямо в холле нас избавило появление портнихи. Высокая плотная женщина средних лет, в синем платье и такого же цвета туфлях и шляпке, зашла в дверь в сопровождении трех помощниц. Они несли пакеты, судя по внешнему виду, довольно тяжелые.

И мы с Лидой отправились заказывать наряды. Вернее, изначально планировалось, что общаться с портнихой буду только я. Но это было бы неправильно по отношению к Лиде. И я тихо спросила у любимого муженька, не хочет ли он увидеть меня в джинсах и кофте еще раз, за обеденным столом, в кругу семьи. Сработало. Меня прожгли злобным взглядом, но наверх мы с Лидой отправились вдвоем.

Ткани... Я никогда даже предположить не могла, что их так много: на слуху были байка, шёлк, шифон, хлопок, фланель. Ну, может, ещё три-пять названий изредка встречались. А тут... После распаковки пакетов половину комнаты занимали рулоны. Вообще-то, логично было бы принести лишь небольшие отрезы: приложил к телу, увидел, как будет смотреться, не понравилось - отложил в сторону. Как оказалось, далеко не всегда эта тактика срабатывала: нужно было завернуть модель в тот или иной рулон, причем в том числе и перед окном, чтобы посмотреть, как ложится на ткань свет, и только потом выносить вердикт. Меня заворачивали, осматривали, освобождали от ткани, брали другой рулон. С Лидой проделывали то же самое. Я послушно крутилась в нужные стороны, вполуха слушая, как подруга умудряется, выполняя указания портнихи, при этом обговаривать с ней фасон, длину и прочие не особо важные для меня мелочи.

Примерка продлилась не особо долго – около полутора часов. Но у меня, с непривычки, после нее болели ноги, шумело в голове от трескотни помощниц и Лиды, перед глазами мельтешили черные точки. Никогда не думала, что пошив собственного гардероба может быть чуть ли не опасным для жизни.