О, я вообще часто падала! Не просто падала, а со всего размаху некрасиво брякалась, правда, тут же вскакивала, как настоящая Неваляшка, и громко так кричала:

– А мне не больно! Курица довольна!

Почему курица должна была быть довольна, до сих пор не понимаю, но это не важно. Не об этом речь.

– Наша недорека, – говорила бабуля про меня. – Тяжело тебе в жизни придётся, внученька!

Это странное слово «недорека» осталось со мной на всю жизнь. Его значение скрыто в глубине веков. Я понимаю только, что оно связано с мелкими неприятностями, сопровождавшими меня на каждом шагу.

О, моя бабуля вообще была великая шутница, она знала много интересных присказок. Ее давно нет на свете, а фразочки живут в памяти и детям моим ещё достанутся, если они когда-нибудь будут.

Что-то Создатель не торопится представить мне суженого. Говорит небось: «Много ты, Сашка, яду против мужиков накопила. Как выйдет из тебя весь навоз, так и встретишь того самого».

Да, накопила много, это точно!

Влюбилась, идиотка, я все равно в блондина, и девственность ему отдала, не задумываясь, на первом свидании. Только зря.

Судьба, видимо, у меня такая.

Как увидела на первом курсе Пашку Лазарева, так и пропала. Высокий, статный, вся голова в золотых кудрях, глаза как звезды, улыбка сбивает с ног. Не человек, а оживший Иванушка из сказки.

Короче, увидела его и пропала. Год даже боялась смотреть в его сторону, все конспекты разрисовала его греческим профилем (ну, как получилось, конечно… никто, правда, не узнавал, и слава богу!).

Однажды, это было уже на третьем курсе, когда я в своей любви дошла до крайней точки, мы с подругой Яной пошли на студенческую вечеринку. Пашка там был королем в окружении свиты. Все девчонки так и льнули к нему, так и липли.

Что тогда случилось с моей головой, не знаю, переклинило, наверное, от ревности и злости. Я схватила бутылку пепси-колы, потрясла ее хорошенько и побрызгала от души это сборище лицемерных подстилок.

Что тут началось! Крики, вопли, визги.

Зато я добилась своего: Пашка неожиданно заметил меня и даже стал здороваться, когда мы встречались в коридорах нашего универа.

Дальше – больше. Через месяц он меня позвал на свидание, и в первый же вечер предложил переспать.

Я согласилась. А что тут такого? Для него себя и берегла, ночами не спала, страдала, слезы лила в подушку. Один раз чуть сессию не завалила, когда узнала, что он с моей однокурсницей встречается.

Дура была классическая. В квадрате. Нет, в кубе.

Пашка привел меня домой, прижимая палец к губам:

– Т-с-с-с! Родители спят.

Без подготовки и прелюдии завалил меня на кровать и сразу полез в трусики. Даже плакать от боли не позволил: зажал мне рот ладонью и прошипел:

– Тише будь! Что ломаешься? Первый раз, что ли?

– Первый, – выдохнула я, когда наконец эта мука закончилась.

– Ну, ты мать даешь! – хохотнул он. – В двадцать лет и девственница?

– А что, это плохо? – прошипела я.

– Так, надо дырочку разработать, – сказал и снова полез на меня.

До сих пор как вспомню, так вздрогну. Счастье еще, что не залетела тогда. Этот козел презервативом не пользовался.

Самое смешное, что любовь не выветрилась. Мы еще встречались пару месяцев, пока Пашка не переключился на Янку. Со мной ему, видите ли скучно стало. Козел!

Б-р-р!

Короче, я не люблю блондинов.

Я встряхнула головой. Брысь, зараза! Не хватало еще из-за блондина на работу опоздать!

Герман

Я повернулся и остановился: ну, не удирать же, сверкая пятками! Слава богу, сегодня последний рейс моего наказания: слетаю в Екатеринбург и обратно! А дальше (я очень на это надеюсь) нас раскидают по разным экипажам.