Теперь мне стало любопытно, кто она, откуда, и что делает в аэропорту, и я выискивал ее уже специально.

Вот и сегодня я заметил издалека вязаную желтую кофту и пошел на этот маячок, как завороженный, минуя служебный вход, даже не предполагая, что это опять окажется она.

Да, интересные у судьбы повороты!

Ладно, девушки девушками, а работа работой. Это во мне гормоны говорят, давно не было женщины. Я сегодня всем телом чувствовал ягодицы незнакомки, прижимавшиеся ко мне, и надо сказать, был не против замереть так на минутку. Надо сегодня вечерком в бар наведаться, глядишь, и подцеплю кого-нибудь на часок или два.

Сегодня у меня два рейса: утром в Екатеринбург, а вечером обратно. Я в таком режиме работаю уже месяц на внутренних авиалиниях. Даже иногда ночую в гостинице при аэропорте: просто не успеваю добраться до дома. И мне нравится. Классно: не надо думать о готовке и уборке. На полном обслуживании. И мозги никто не выносит!

Мою просьбу о переводе начальство удовлетворило, но не потому, что я обратился с заявлением. Происшествие в самолете вышло экипажу боком. Мы не стали сообщать на землю о случившемся, отпустили бабушек, не вызвав полицию. И все же нашелся бдительный пассажир, который написал жалобу с требованием, вернуть ему деньги за испорченный полет.

Деньги ему не вернули, а вот с экипажем разобрались по полной программе. Нас вызвали на ковер, заставили строчить объяснительные, а потом лишили премии на три месяца.

А тут и мое прошение о переводе как раз в руку начальству попало. Я хотел перевестись один, но наказали всех. Вот так я, вместо того, чтобы отвязаться от назойливой Ларисы, оказался вместе с ней в тесной связке на месяц.

В такой слетанности есть свои преимущества, но минусов больше. Когда экипаж становится практически твоей семьей, исчезает субординация, а командиру тяжелее работать.

Слава богу! Это время подходит к концу. Я не против оставить Стаса в качестве второго пилота, но от команды бортпроводников хочу избавиться нестерпимо.

– Герман, привет! Ты, о чем задумался?

Я обернулся: сзади стояла Лариса и призывно улыбалась, показывая жемчужные зубы, Весь ее вид говорил: «Приди ко мне, приди!»

Черт! Принесла ее нелегкая!

Александра

«Да, я не люблю блондинов!» – думала я, пока бежала к своему офису.

Вообще. Никак. Терпеть не могу!

Они вызывают во мне отвращение до зубовного скрежета. Даже такие признанные красавцы, как Мэтью Макконахи и наш Борис Щербаков в молодости, никогда не производили на меня сильного впечатления. Моя сестрица Вика кипятком писала, когда видела ямочки Мэтью, а я всегда кривила губы и переключала канал.

Мы тут же начинали ссориться, потом драться, таскать друг друга за волосы, пока в нашу потасовку не вмешивалась мама. Доставалось всегда мне, как старшей дочери. И даже доводы, что мы одногодки, что я старше Вики всего на одиннадцать месяцев (вот так в нашей семье случилось), что мы учимся в одном классе, в конце концов, не действовали. Мама срывала с вешалки в коридоре папин ремень и перетягивала меня по мягкому месту чуть ниже спины.

А все блондины проклятые виноваты! Ух! Ненавижу!

Хотя... о чем это я?

Разрешите представиться, меня зовут Александра Панфилова, но друзья называют Сашка-Неваляшка. Вы только не подумайте, что я толстая и хожу, переваливаясь, как утка. Вовсе нет. Я вполне себе ничего, стройненькая, и ножки у меня от ушей растут. А Неваляшкой меня прозвали в детстве за то, что я вечно попадала в неприятности. То голубь на голову капнет, то гусь за ногу ущипнёт, то в лужу упаду.