– Можно, – легко согласился куратор.

Я радостно встрепенулась, но луксур Навир еще не закончил.

– Но тогда практику вам не зачтут, и, соответственно, диплома вы не получите.

– Так нечестно! – вырвалось у меня, а от несправедливости руки сами собой сжались в кулаки.

Преподаватель, однако, и бровью не повел.

– Жизнь вообще штука несправедливая, а работа не всегда бывает приятной. Вы ведь не думаете, что творческие личности, которые обычно нанимают музу, все поголовно прекрасные люди? Если думаете, то, боюсь разочаровать, вы выбрали не ту профессию. Будьте готовы, что будущие работодатели станут ворчать, кричать, хандрить и ныть, а вам придется улыбаться и вдохновлять.

Луксур Навир отчитывал меня, как первокурсницу, включив менторский тон. Видно, ждал, пока я устыжусь и потуплюсь под его тяжелым взглядом, однако во мне взыграло фамильное упрямство Луан. Я, сузив глаза и сжав губы, не мигая смотрела на куратора, как будто и не муза вовсе, а мифическая мегера, которая еще немного – и доведет преподавателя до нервного срыва.

Куратор понял, что пора завершать разговор, иначе ничем хорошим дело не кончится.

– Удачи, Шайни, вы справитесь! – преувеличенно жизнерадостно пожелал он и направился к выходу, оставив меня одну в этом гнезде… нет, берлоге… Или лучше сказать – логове! Да, в логове темного мрачного мизантропа!

«Иди, иди, – сердито думала я. – А я следом и прямиком в кабинет ректора!»

– Шайни, – окликнул меня луксур Навир, который скрылся было за демонически орущей дверью, но зачем-то снова нарисовался на пороге. – Должен признаться…

– Как? Опять? В чем еще?

Мысленно я перебрала все возможные причины: луксуру Таэру на самом деле понадобилась невинная дева для жертвоприношений, поэтому я здесь? Или он на завтрак пьет кровь девственниц и закусывает девичьим пальчиком?

– Распределяющая сфера выбрала тебя не случайно, – сказал куратор, неожиданно переходя на «ты». – Из всех кандидатов на роль музы для луксура Таэра она выбрала тебя, потому что посчитала, что именно ты сможешь найти к нему подход. Только ты, понимаешь? Ему действительно нужна помощь. Хотя бы попробуй.

Я вздохнула, и вся злость как-то разом выветрилась. Сейчас луксур Навир не давил на меня, не угрожал оставить без диплома, а преподаватель по призыву, хоть и был тем еще нелюдимым угрюмцем, стал беспомощней младенца. Младенцев я не бросаю!

– Хорошо. Я попробую.

Я затащила саквояж в гостиную и села в кресло у камина, где живописной горкой были сложены полешки. Огляделась. Комната несла на себе отчетливый отпечаток холостяцкой жизни: практичная, но давно вышедшая из моды мебель, шторы из плотной материи, кое-как сдвинутые и перехваченные грубой тесьмой вместо декоративных подхватов, смятые исписанные листы, валяющиеся прямо на полу, будто луксур Таэр писал что-то за низеньким журнальным столом и, не удовлетворившись написанным, комкал бумагу.

И все-таки назвать гостиную совсем уж запущенной было нельзя. На поверхностях лежал слой пыли, но пока еще тонкий, словно она начала скапливаться несколько дней назад, видимо, с тех пор как с преподавателем по призыву произошло несчастье.

Луксур Таэр поддерживал порядок с помощью магии – много сил на это не требуется, но теперь без магии и слуг дом придет в запустение.

«Не придет! – сказала я себе. – Для этого я здесь!»

Я поправила волосы бессознательным жестом, как обычно, когда собиралась колдовать, встала в центре гостиной, подняла руки и замурлыкала себе под нос незатейливую мелодию.

Студенты боевого факультета и факультета некромантии в шутку звали нас, девушек с факультета бытовой магии, музыкальными шкатулочками. Начиная с первого курса, нас учили творить магию под музыку, подстраиваясь под ее гармонию. Каждая мелодия превращалась в заклинание, которое невозможно забыть.