– Зачем кому-то вызывать души?

– Много причин. Родные хотят попрощаться или узнать у умершего что-то важное, дознаватели надеются услышать имя убийцы. Обычно маг-призыватель задает вопросы и слышит ответы. Такой контакт длится от минуты до трех, потом связь истончается и обрывается.

– Задает вопросы и слышит ответы? – повторила я. – Но… Вы не были похожи на мага, который беседует с призраком. Вы выглядели так, будто призрак занял ваше место!

– То-то и оно… – грустно и как-то очень по-человечески согласился луксур Таэр. – Я проклят.

– Прокляты? – ахнула я и тут же прижала ладонь к губам, будто мой испуг мог снова вернуть из небытия желтоглазого духа, требующего отдать серьги.

Закончила шепотом:

– И давно вы прокляты?

– Не знаю, можно ли в полной мере назвать это проклятием, я не нашел следов магии, но пару недель назад началось необъяснимое: неприкаянные души без зова и разрешения вламываются в мое тело, как к себе домой. Ты знаешь, что такое неприкаянные души? – Луксур Таэр снова включил преподавательский голос, и я опять почувствовала себя в студенческой аудитории на семинаре.

– Не знаю, – призналась я в панике, будто сейчас мне влепят неуд за домашку.

– Души, у которых на земле осталось незаконченное дело. Такие люди умирают внезапно, а порой и насильственной смертью. Им нет покоя, и говорят они без остановки только об одном – о том, что их тревожит. И вот эти души со всех концов королевства устремились ко мне, будто мошки на свет лампады.

– Кто-то или что-то превратило вас в лампаду… – медленно произнесла я.

– Или зажгло во мне манящий свет, – устало согласился маг. – Но я научился держать свой разум на замке. Хорошо, что первый инцидент случился, когда я был дома, и дело обошлось парой сломанных стульев, и больше никто не пострадал. Неприкаянные души злы и опасны, они ненавидят все и всех.

Я невольно посмотрела на руку луксура Таэра, лежащую на спинке кресла. Перчатка сидела чуть неровно, из-за края выбивались бинты, и в воздухе витал легкий медицинский запах. Да и сам темный маг казался бледнее, чем обычно, – прямо Костюн из детских сказок, а не живой человек. Румяным-то луксура Таэра я никогда не видела, но и теней под глазами прежде не замечала.

– Вы сами сделали это с собой. – Я не спрашивала, я утверждала. – Что это было? Драконьи плиты на кухне?

Луксур Таэр резко вскинул голову, в темно-синих глазах застыл вопрос: «Как?» Догадаться было нетрудно: темный маг и сейчас вывел себя из строя, причинив себе невыносимую боль, но решение принял быстро, выходит, и раньше так делал.

Ответа я не дождалась и спросила снова, теперь о другом:

– Кто это был в первый раз?

– Я не знаю. В те секунды, когда неприкаянный дух занимает мое место, я ничего не слышу и не вижу.

– Понятно, – прошептала я. – А теневиктус?..

– Он как валерьянка для кошек, – усмехнулся темный маг. – Никакая защита не выдержит. Я и забыл, что он хранится в морозилке. Я его использую на практических занятиях для студентов, сам-то давно без него обхожусь. А ты напоила меня морсом из теневиктуса…

– Простите, я ведь не знала! – пискнула я.

– Да, ты не знала… Неделю назад я с большим трудом отыскал на кладбище гробовник. Это редкий цветок, растущий на прахе умерших, он и сам выглядит так, будто давно высох. Из него получается отличный эликсир, который помогает удерживать неприкаянные души на расстоянии.

– Простите! – повторила я.

Ну что мне еще сделать? Упасть ниц и посыпать голову пеплом? Зато теперь все детали мозаики – обожженные руки, нежелание луксура Таэра нанимать помощников, его гнев из-за выброшенного цветка – встали на свое место.