Данию я нашла у лифтов. Девушка стояла, привалившись к стеночке, и вид у неё был, мягко говоря, усталый. Услышав мои шаги, она открыла глаза и выпрямилась.

– Наконец-то, – проворчала, вызывая лифт, – десять минут тебя уже жду.

– Извини, я в бухгалтерии немного задержалась.

– Аванс получила? Ну, как? У меня в эротическом знакомых пока не было, не у кого было спросить, но, говорят, платят у вас так себе. Правда?

Двери прибывшего лифта открылись, и мы вошли, потеснив троих парней к дальней стене. Моя соседка кивнула одному из них и вопросительно посмотрела на меня.

– Не знаю, что ты подразумеваешь под «не очень», но, на мой взгляд, аванс в шесть сотен евро – это внушительно.

Дания хмыкнула и покачала головой.

– Это ты просто наших цен не знаешь...

– Правда? – расстроилась я. Вот ведь... об этом я не подумала. – Что? Очень дорого всё, да?

– Смотря что... Хлеб, мясо, шмотки – ещё ничего. Как в Городе, примерно. Где-то дороже, где-то дешевле... А вот продукты – да. За них дерут не по-детски... Ты, кстати, как? Пробовала уже что-то?

Я покачала головой.

– Только то, что сама собрала. Сегодня, – мы вышли на сотом этаже, и Дания кивнула в сторону «Сотенки».

– Туда?

Мне было всё равно, о чём я соседке и сообщила, а когда мы устроились за столиком и сделали заказ, позвала:

– Дания...

– Давай, просто Даня, а? Или Даша... – она оглянулась на бар и, поймав взгляд Мили, зачем-то показала ей два пальца, «Викторию». – А то все эти «Дания», «арита Сахипова»... я сразу деда вспоминаю, а это не самые приятные воспоминания в жизни...

Соседка нахмурилась и нервно натянула рукава свитера, полностью спрятав в них кисти рук. Что-то в ней было такое... ранимое что ли, не уверена... Захотелось спросить, что с ней случилось, и почему она выглядит такой уставшей, и может быть, как-то рассмешить, расшевелить, пусть уж лучше будет похожа на бешеного хомячка, чем на тоскующего по матери Бемби... Я опустила глаза. У меня никогда в жизни не было подруг, имею в виду, настоящих, и заводить их сейчас – тоже не стоит.

– Ладно, пусть будет Даша... – откашлявшись, согласилась я. – Скажи, эти продукты, их обязательно принимать? Раньше я ведь без них как-то обходилась...

– Раньше ты вообще очень без многого обходилась, – хмыкнула Дания. – Только после того, как тебя нашли, всё изменилось. И дороги назад уже нет. И это всё гораздо глобальнее их дурацкого карантина и запрета на выход из «Олимпа»... Внутренние изменения, понимаешь? Сначала едва заметные: эмоциональная нестабильность, вспышки агрессии, излишняя сентиментальность, чрезмерная влюбчивость и дебильное желание дружить со всем миром... Впрочем, кому я это говорю, ты и сама уже, должно быть, начала замечать странности.

Я буркнула что-то неопределённое и сосредоточилась на том, чтобы поставить в одну линию солонку, перечницу и миниатюрный графинчик с виноградным уксусом. А что мне оставалось? Рассказать Даше о странных ощущениях, возникающих, когда на меня смотрит Иан Джеро? Или о том, как я только что холодно, эгоистично и совершенно намеренно отказалась идти даже на минимальное сближение с соседкой?

Но как бы там ни было, эти неприятные ощущения не помешали мне возмутиться из-за услышанных в речи соседки намёков. Да, некоторые из моих поклонников называли меня ледышкой, а Галка Терещенко прямо говорила, что все эмоции мне чужды по определению, но верить в то, что на мой характер может повлиять какая-то совершенно мифическая сила... Нет уж, это точно не обо мне!

– Ха! По лицу вижу, что начала, – хмыкнула девчонка. – Тебе теперь этот багаж до конца жизни придётся с собой носить, но к этому легко привыкнуть. Мне даже нравится не чувствовать себя больше дохлой рыбой. Сложнее с работой. Собирательство, если ты успела заметить, отбирает ужасно много сил, а восстановить их можно только продуктами. Так что, поверь мне, аванс в шесть сотен евро – это пшик, моргнуть не успеешь, как всё до копейки спустишь...