По непонятным причинам я отчего-то не стала сообщать о своей свободе. А ещё вдруг вспомнила предупреждения ара Джеро о том, чтоб я не совалась в музскую общагу. Это же не музы, Господи, это оружие массового уничтожения!..

– Счастлив познакомиться, Агатушка, – проворковал муз и каким-то вороватым движением опустил на край моего стола увесистую рукопись. – У нас тут наработки за неделю...

За неделю?!!! Я в ужасе посмотрела на стопку бумаг. Да у меня диплом был меньше, а в нём было почти пятьдесят страниц, которые я целый год писала!

– Всё очень вкусно, клянусь. Интересный мир, оригинальная ситуация, героиня красавица, а уж главные герои-то...

– Герои? – переспросила я. – Их много, что ли?

Пеле обиженно поджал губы и фыркнул:

– Ну, уж точно не один... Кстати, ваш предшественник постоянно забывал отмечать работы в бухгалтерии... Хорошо бы вам, в отличие от него, помнить, что некоторые здесь работают, а не просиживают штаны, пожиная плоды чужого труда!

– Да-да, – растерянно пробормотала я. – Конечно... Я обязательно... всенепременно и...

Пеле снизошёл до лёгкой улыбки и, не прощаясь, вышел, а я двумя руками вцепилась в собственную причёску, испуганно глядя на притаившуюся у края стола стопку бумаг. Осторожно, словно рукопись могла меня укусить, я протянула руку вперёд.

– Это такое же издательство, Агата, – пробормотала я. – Нового тут только жанр и тема. Но ты же профессионал. Справишься!

Выдохнула и глянула на название.

«Мои единственные. Веро4ка Love» значилось на первой странице. «Аннотация. Роман-экспиримент. ВНИМАНИЕ!!! Черновик!!! Не судите строго, я совсем новичок, пешу только в свободное время».

Я несколько раз моргнула и снова заглянула в возмущённые глаза Гарри Поттера. Гарри сверкнул линзами очков, а мне как-то резко расхотелось читать книгу с такой аннотацией... Может, стоит догнать этого Кофи? Кажется, ему не в «Эротику», а в «Юмористическую прозу» надо. В кабинет «Выписки из школьных сочинений».

А может, и не надо. Точно не надо. Потому что ни одна школьница ни в одном школьном сочинении не станет писать о том, о чём писала Веро4ка в своём… хм… романе. Некстати вспомнился старый-старый фильм «Доживём до понедельника», кажется. В нём старшеклассница в сочинении на тему «Что такое счастье» писала, что счастье – это спокойная семья, любимый человек рядом и дети… Хорошее сочинение, но не для идеологии советского человека. И не для Веро4ки Love…

Я решила закрыть глаза на все орфографические и грамматические ошибки – да простит меня Вселенная!! – в работе этой… писательницы. Бог с ними, за время, проведённое в ИД «Империя» я поняла, что умение писать грамотно – это необязательный атрибут талантливого автора, на худой конец, редакторам и корректорам тоже надо как-то зарабатывать свою копеечку.

Но ни один редактор мира не смог бы помочь Веро4ке, может, только если в паре с хорошим психологом… И для того, чтобы это понять, мне было достаточно прочитать лишь первый абзац произведения с загадочным названием «Мои единственные». «Это началося в сентябре, когда я перевелась в новую школу. Типерь я ходила в одиннадцатый класс. Сколько сибя помню, – говорила Веро4ка устами своего персонажа, Вероники, – меня штырило от взглядов, какими смотрели на меня мои одноклассники. А именно: Сидр, Карась и Зюма. Сидору было 17, Карасю 18, а Зюме 16. Он был капитан нашей футбольной команды. Все они были высокие, с широкими плечами. Зюма был блондин, Сидр рыжий, ну а Карась брюнет с голубыми глазами. Да-да, я не шутю! Они часто зажимали меня за углом школы, куда я бегала курить, залазили руками под мини-юбку, щипали за упругую грудь и всячески возбуждали меня. Так что я возвращалась на уроки на подогнувшихся ногах и с щекотливыми бабочками между ног. Однажды Зюма сказал, что я теперь я их рабыня, застегнул на моей шее ошейник с железными шариками и снял с меня трусы, запретив одевать оные. А Сидр и Карась смотрели на меня, голодными волками. Наверное, они призирали меня, но тогда я еще незнала, что они не просто мальчики из моего класса, но еще братья-оборотни, близнецы, которые решили сделать меня своей самкой».