Сейчас, глядя в тёмно-синие глаза Иана Джеро, я отчего-то вспомнила именно эту историю и решила: «Только через мой труп». У меня есть костыль. Даже два костыля. Руки, ноги – ладно, фактически, только одна нога – и очень громкий голос. Если он хочет, чтобы свою новую жизнь я начала со скандала... Что ж, мне это только на руку.

Я поджала губы, а ар Джеро чертыхнулся и нахмурился.

– Значит, на руках? – уточнил он, и я приготовилась вопить, как резаная. Жалко, конечно, но после такого выступления я вряд ли смогу когда-нибудь появиться в «Сотенке». Выдохнула. Вдохнула... но тут Иан вдруг наклонил голову и тихо, чтобы никто, кроме меня не услышал, попросил:

– Агата, пожалуйста. Я понимаю, что извиняться глупо... Что я тебе могу сказать? Прости за то, что я сделал то, что сделал?

Я фыркнула. Называть вещи своими именами он отказывался. Как отказывался признавать тот простой факт, что сломал мне жизнь.

– Давай на секунду забудем о покупках и просто поговорим. Можешь ты мне объяснить, почему не хочешь, чтобы я купил тебе вещи? Ведь от оплаты больничных счетов ты не отказалась... Не вижу разницы.

– Главное, что разницу вижу я, – ответила я и без удовольствия огляделась по сторонам. На нас снова все смотрели, внимательно прислушиваясь к разговору. Надеюсь, среди сегодняшних посетителей «Сотенки» нет моих будущих коллег. А то сплетни появятся ещё до первого рабочего дня.

– Не хочешь подышать свежим воздухом? – внезапно спросил Джеро, а я, к своему стыду, не смогла отказаться. На улицу, даже несмотря на обещанную Ингваром непогоду, хотелось зверски.

– Там, правда, довольно прохладно, но я могу дать тебе свой пиджак... Соглашайся.

– Ладно, – я кивнула, но потом всё-таки предупредила:

– Я всё равно не передумаю и не позволю покупать мне одежду.

Дура я, конечно, нищая дура, у которой даже запасных трусов нет, но зато дура гордая. Принципиальная. Уверенная в том, что принять в подарок одежду – это слишком интимно. И уж точно не от человека, которого я и во враги пока не зачислила, однако и к друзьям отнести не смогла.

– Как скажешь, – Иан пожал плечом. – Но хотя бы помочь тебе дойти до террасы разрешишь?

И не ожидая моего ответа, ловко подхватил меня на руки и быстро зашагал в противоположную выходу сторону. Я смутилась до немоты, до искрящихся точек перед глазами, задеревенела вся, вцепившись в костыли, как в спасательный круг, готовая душу продать за умение испепелять людей – и нелюдей тоже! – взглядом.

К счастью, позор мой длился недолго, через минуту Джеро вынес меня на широкий карниз, который, как я подозревала, охватывает здание «Олимпа» по периметру, и поставил на ноги у перил.

– На будущее, предупреждаю, – ворчливо сообщила я, оправляя юбку и запахивая на груди мужской пиджак, – что не терплю насилия в любом его проявлении. Не нужно меня хватать, затыкать мне рот, тащить куда-то без спроса и...

– Извини, – Иан опустил глаза, в которых я вместо чувства вины успела заметить торжествующие искорки, – просто я увидел через витрину Эрато... А мне хотелось ещё немного побыть с тобой наедине.

Ему хотелось. Я бы могла уже и привыкнуть к тому, что интересоваться тем, чего хочется мне, в этой новой жизни никто не собирается. Ненавижу!

– Прости, – снова повторил Иан, а я мысленно махнула рукой и отвернулась от него, уже в следующую секунду забыв обо всём из-за открывшегося мне вида.

Я скучала. На самом деле скучала. Никогда не испытывая особой привязанности к Городу, я вдруг поняла, что жить без него не могу. Вот оно, мое, родное, протяни руку – коснешься. Хочу! Так близко и одновременно так далеко. Сердце внезапно заболело так, как не болело, пожалуй, никогда в жизни, а глаза наполнились слезами.