– Чувствую я себя, как солдат Джейн.

– В смысле?

– То есть на собственной шкуре осознаю, что боль – мой самый главный союзник. И раз у меня что-то болит – и когда я говорю «что-то», то подразумеваю всё – то значит, я ещё жива... Простите, ради всего святого, я забываю о вежливости, когда у меня простая простуда, сейчас же...

Я вяло махнула рукой. Мой жест должен был означать «видите, в каком я жалком положении? Сам бог Арарато навестил меня, а я с немытой головой и без фотоаппарата под рукой», однако со стороны это, по всей вероятности, смотрелось как «сейчас подохну», потому что Тор Аполлонович слегка побледнел – да-да! Это было видно даже сквозь бронзовый загар! – и укоризненно посмотрел на Гримхильду.

– Я сейчас! – всполошилась та и, как фокусник выуживает из цилиндра своего белого кролика, выудила из бежевого кармана своего форменного платья небольшой стеклянный шприц.

Давно бы так. Я чуть не замурчала от счастья, чувствуя, как боль в последний раз вгрызлась в моё бедро, а потом, недовольно заворчав, затаилась где-то внутри.

– Я позову врача, – скорее вопросительно, чем утвердительно проблеяла сестра милосердия, и мой нечаянный спаситель благосклонно улыбнулся ей, после чего опустился на край единственной в палате постели – моей – и заботливо поинтересовался:

– Ну, как вы, Агата? Лучше?

– Спасибо, – растерянно кивнула я, удивлённая тем фактом, что незнакомый бог так за меня переживает. Вон, даже имя не поленился запомнить. И при этом на медбрата он был слабо похож...

– Хотите что-то ещё? Стакан воды, может быть?

Ну, раз вы так настойчиво предлагаете...

– Если можно, мобильник. Я не знаю, где мой... Да и он, наверное, разрядился совсем, помнится, он пищал уже, когда мы с Генрихом Петровичем лапшу ели...

Арарато слушал меня с самым внимательным видом и понятливо кивал. Однако рука его не тянулась к внутреннему карману пиджака, где мужчины его полета обычно держат свой навороченный телефон, больше напоминающий портативный компьютер.

– Арэрато? – поторопила я. Жалко ему, что ли?

– Ар Эрато, – исправил меня бог. – Или просто Ингвар. Не думаю, что нам нужны официальные обращения...

Я судорожно попыталась вспомнить, в какой стране к мужчинам обращаются «ар», и, к своему стыду, не вспомнила. А ещё мнила себя великим составителем кроссвордов.

– Так как насчет телефона, ар Эрато? – спросила я, и не думая допускать панибратства. – Мне позвонить надо. На работу и соседу по квартире, он уже, наверное, все правоохранительные органы на ноги поднял. Волнуется... Или ему уже кто-то позвонил? У вас же, наверное, здесь есть человек, отвечающий за такие вещи? В регистратуре? Или какая-нибудь медсестра? Его Максим зовут. Глебов. Позвонили? Вы не в курсе?

Эрато качнул головой и резко поднялся, и ещё до того, как бог открыл рот, я поняла, что он ни фига не Тор и даже не Аполлон. Жмот он. Зажал для почти умирающей девушки – красавицы, между прочим, если верить Максику и остальным моим неудачливым поклонникам – телефон.

– Отдыхайте, – отрывисто велел Эрато. – Вам сейчас надо набираться сил. Я ближе к вечеру загляну, после того, как вас осмотрит врач.

Я наградила его взглядом «больно надо» и демонстративно отвернулась к стене. Чёрт с ним! Попрошу телефон у доктора или у добрячки Брунхильды.

Когда за аром Эрато закрылась дверь, я всё-таки повернулась к миру лицом, чтобы, воспользовавшись одиночеством и временным отсутствием боли – а в том, что оно именно временное, я отчего-то не сомневалась – рассмотреть окружающую обстановку. Куда я всё-таки попала? Не нравились мне эти заботливые Арараты и странные медсестры, не нравилось отсутствие мобильника, и всё их интернациональное заведение мне тоже не нравилось. Заочно.