Десяток мужчин и женщин с копьями и совсем маленькие дети – те, кто еще не мог держать в руках оружие, собрались в северной части станции. Эта группа, видимо, должна была покинуть станцию, если враг окажется сильнее.

Дехтер с Расановым обсуждали, как им получить назад свое оружие, чтобы принять участие в защите станции. Но в этот момент кто-то скомандовал: «Отбой учебной тревоги!». Партизаны, как ни в чем не бывало, переговариваясь и шутя, стали расходиться со своих боевых позиций. Уновцы пошли рассматривать «врага» – обвитый тряпьем деревянный манекен, грубый муляж какого-то местного чудовища. Несколько пацанят выдергивали из него глубоко впившиеся стрелы. Еще одна девочка ходила чуть дальше, собирая стрелы промахнувшихся, но их было совсем немного.

* * *

Утром вернулся командир нижнего лагеря партизан Кирилл Батура. Он ходил в Центр по какому-то важному делу и на момент появления уновцев в лагере отсутствовал.

Дехтера и Расанова командир вызвал к себе, в небольшое служебное помещение, убранство которого составляли стол, несколько стульев и пара шкафов с потрепанными папками и книгами. На столе, как раз над креслом командира, висел на ремне АК, видимо командиру и принадлежавший.

На вид Батуре было лет сорок. Он, как специалист и руководитель, пользовался правом долгожительства. Может быть, он был моложе, но его старили борода, лысина и красные от недосыпания глаза.

Было заметно, что командир рад встрече и вместе с тем чем-то озабочен. Он сразу же вышел из-за стола и поздоровался с гостями, долго тряся руку каждого в своих костлявых ладонях. При этом Батура не подал виду, что его смущает маска Дехтера, – видимо, был уже об этом предупрежден своими.

– Извините за тот прием, который вам оказали в верхнем лагере. У нас тут, знаете ли, очень неспокойно в Муосе, приходится быть начеку… – При этих словах по лицу Батуры пробежала тень, но потом он оживился и снова заговорил. – Что это я?.. Лёнька, а ну-ка сообрази нам с москвичами! «Брестской» бутылочку достань…

В дверь вошел Лёнька – пацан лет четырнадцати, видимо выполнявший роль адъютанта командира, и с недовольным лицом безапелляционно заявил:

– Дядька Кирилл, там всего три осталось. Сами ж говорили, на День Объединения Муоса поберечь…

– Да, мать твою, я кому говорю, неси! До объединения Муоса можем не дожить. А тут такие гости!

Пока они разговаривали, недовольный Лёнька куда-то сходил и принес довоенную бутылку водки, а также доску, на которой было аккуратно порезано соленое сало с прослойкой и стояла миска с дымящейся вареной картошкой.

Паренек нарочно громко стукнул бутылкой по столу и шваркнул доской, от чего одна картофелина вывалилась из миски, развернулся и пошел на выход. Батура что-то хотел рявкнуть ему в спину, потом махнул рукой, достал три походных стаканчика, разлил и кратко сказал:

– За встречу…

Выпили, закусили, потом почти молча выпили еще по одной.

Водка была неплохой, хотя градус за время хранения потеряла. Дехтеру и Расанову в Московском метро такую пить не доводилось. И уж точно она не шла ни в какое сравнение с той гадостью, которой их угощали накануне. Приятное тепло разлилось по телу.

Командир, посчитав, что необходимый минимум гостеприимства оказан, кашлянул и заговорил по делу:

– Я в курсе, кто вы такие и каким образом к нам добрались. Поэтому докучать вам с расспросами не стану. Мои тут провели свое расследование и подтверждают вашу информацию. Я хотел бы услышать поподробнее о ваших целях и ближайших планах…. Если вы не против…

Расанов, решив, что в данной ситуации вопрос относится больше к нему, взял инициативу в свои руки: