– Уходи, Катя, уходи! Я не хочу!

– Но почему? Ты ведь не знаешь, какая я! Я же больше ничего не прошу у тебя.

И тут неожиданно он услышал из-за стенки знакомый голос:

– Кать, оставь его в покое и иди к своим детям.

Внезапно Катя разрыдалась и вскочила на ноги:

– Да что тебе мои дети?! – обращаясь к стенке, воскликнула она. – Потому что у тебя своих нет? Что вы все на мне крест-то поставили? За что мне такое наказание?!

Одеваясь на ходу, она выбежала из палатки, громко и уж совсем по-детски всхлипывая. Несколько минут было тихо, и Радист лежал, ошарашенный происходящим. Потом он услышал снаружи голос Светланы:

– Можно войти? Я хочу тебе кое-что объяснить.

– Да ладно, входи…

– Не думай, что я подслушивала, просто моя квартира за стенкой.

– А что это с Катей?

– Решила тебя соблазнить. По нашим законам, если она от тебя забеременеет, ты будешь вынужден на ней жениться. А так у бедняжки мало шансов. Мужиков-то у нас не хватает…

Светлана еще что-то говорила о местных обычаях, но Радиста вдруг начало страшно клонить в сон, и он слушал вполуха. Девушка это заметила и, как всегда, быстро исчезла, тронув его перед уходом за плечо:

– Ладно, спи.

Но Кудрявцев этого уже не слышал, провалившись в очередной кошмар.

* * *

«Атас! К оружию!» – слышалось кругом. Радист, выползая из вязкой тины своих видений, не сразу понял, что это уже не сон. Когда он заставил себя открыть глаза, то по голосам и звукам со станции понял, что что-то случилось. Он высунул голову из квартиры.

На станции царил хаос. Сотни партизан, включая детей, бежали в разных направлениях. Почти у каждого в руках были арбалеты, копья и еще какие-то предметы. Поначалу казалось, что партизан охватила паника, но уже спустя минуту это впечатление изменилось. В их перемещениях был явный смысл: каждый из них знал, куда и зачем бежит. Радист подошел к своим. Москвичи недоуменно смотрели на происходящее, ничего не понимая. Предполагали лишь, что партизаны ожидают нападения со стороны южных туннелей.

Радист смотрел и не узнавал тех заморенных, убогих минчан, какими они ему представились вчера. Это были воины. За считаные минуты они встали в боевые порядки, готовясь защищать свою станцию. Отсутствие стрелкового и тем более автоматического оружия заставило муосовцев воскресить средневековые методы боя, немного изменив их в соответствии с обстоятельствами. На платформе и над помостами со стороны южных туннелей партизаны расположились плотными полукольцами, вогнутыми внутрь станции. Каждое из полуколец состояло из семи линий защитников. На первой линии лежали стрелки с арбалетами, вторую образовали сидящие на полу, третью – стоящие на коленях, четвертую – стоящие в полный рост, пятую, шестую и седьмую – стоящие на скамьях разной высоты. Таким образом, линия обороны партизан представляла собой ощетинившуюся арбалетами живую наклонную стену. В сторону каждого из туннелей целилось около сотни стрелков. Впереди были подняты закрепленные на шарнирах и поддерживаемые тросами высокие щиты, обитые жестью.

В какой-то момент щиты упали, и в то же мгновение хлопки срабатывающих арбалетных пружин слились в один громкий рокот. Как только туча стрел исчезла в глуби туннеля, несколько партизан натянули канаты и щиты снова поднялись. Стрелки принялись спешно перезаряжать арбалеты. За пару секунд, пока туннель был открыт, луч прожектора выхватил крупный силуэт в глубине – видимо, в него и целились арбалетчики.

Пока первая линия обороны отражала нападение, метрах в десяти за ней формировалась вторая, которую составляли женщины и подростки. У каждого из них в руках тоже были заряженные арбалеты, правда, меньших размеров.