— Я развелся. Сегодня свидетельство забрал. Сделали все по-быстрому. Наконец-то ответственность за эту девицу теперь не на мне, — Дамир отстраняется от меня, но не отпускает, заглядывает мне в глаза. Ждет ответа.

— Я должна порадоваться за тебя? — толкаю его в грудь. Злюсь и на него, и на себя. За то, что позволила себе почувствовать мимолетную радость из-за такой новости. — Или посочувствовать? — мой голос срывается, не удается скрыть отчаянные нотки. Толкаю его еще раз, замечаю, как в его взгляде зарождается ответная злость.

Он перехватывает мои руки, дышит тяжело, буравит меня взглядом.

— Позволь мне все объяснить, Аврора. Давай просто спокойно поговорим.

— Поздно, Дамир. Поздно для разговоров, ты что, не понимаешь? — срываюсь на крик, не заботясь о том, услышат ли нас соседи или нет. — Уходи.

— Не уйду, пока ты меня не выслушаешь.

— Не хочу тебя слушать, не хочу! — закрываю уши ладонями, веду себя словно ребенок, но все из-за накатившей истерики. Из-за того, что Дамир внес сумятицу в мою налаженную до этого дня жизнь. Из-за алкоголя, который все чувства делает ярче и сильнее в это мгновенье. Из-за больной любви к мужчине, который врал, который давал надежду и бессмысленные обещания. Из-за того, что верила ему, верила и надеялась. Искала оправдания. А когда эти оправдания закончились — думала, с ума сойду. — Пожалуйста, уйди, — прошу, едва сдерживая слезы.

Но Дамир не слышит. Обнимает меня, делая еще больнее. Сжигает одним своим прикосновением. Дотла. Выжигает душу и сердце поступками и словами. Убивает все живое, что не сумел убить до этого.

— Котенок, что мне сделать, чтобы ты простила меня? Что сделать, ты только скажи. Потому что я понимаю, что не смогу ничего исправить и изменить. Знаю, у тебя есть право меня ненавидеть, но ведь ты не забыла меня. Не забыла? — последний вопрос звучит требовательно, его движения настойчивы.

Он снова меня к стене прижимает, носом ведет по виску. Я задыхаюсь, вся трясусь. Хочется закрыть глаза и забыть о двух годах, которые нас разделяют, хочется представить, что мы вместе, не разлучались. Хочется снова почувствовать его. Соблазн так велик. Но забыть о том, что он сделал, невозможно.

— Ты же тоже хочешь меня, хочешь же? — его шепот превращается в почти неразборчивые слова. Но его действия говорят сами за себя. Он пытается расстегнуть мои джинсы, и это повергает меня в ужас.

Стоит представить его с другой, как внутри меня пробуждается тошнота. За два года он весь пропитался ароматом других женщин, он к ним прикасался и их трахал. А теперь пришел ко мне.

— Остановись, — прошу, когда он опускает вниз чашечки моего лифчика, и его губы касаются моего соска. Я слабая женщина, и физически мне не победить. Но морально… я тоже умею бить. Не хуже. — Мне противно, Дамир. Безумно противно! Ты слышишь меня?! Ты мне противен! Отпусти! — кричу, отталкивая его.

И он меня слышит. Отпускает так резко, что мне едва удается устоять на ногах. Его самого шатает. Я быстро поправляю на себе одежду, при этом не отвожу взгляда от него. Он зол. До безумия. Я снова обнимаю себя. Мне страшно находиться в одной комнате с ним, когда он такой. Я не знаю, что у него на уме, но его взгляд и выражение лица не сулят ничего хорошего.

Внезапно он снова подходит ко мне, а потом с силой бьет кулаком в стену рядом с моей головой, и я цепенею от страха. Его лицо перекашивается от гнева.

— Ты думаешь, мне было просто? Просто принимать решения за нас двоих? Ты думаешь, я хотел тебя отпускать? Думаешь, хотел на ней жениться? Думаешь, у меня не болело сердце из-за того, что я знал, как тебе больно? Твой отец все знал, Аврора! Он, блять, все знал! Понимаешь? У меня выбора не было!