– Я такой же буду потом? – Спрашивает с надеждой.

– Лучше, кызым.

– И замуж меня красивый бей возьмет? – Тема меня уже будоражит, пусть и понимаю, что когда еще это будет?

– Самый красивый, кызым. Но нам не только красивый нужен. Нам достойный нужен. Верный. Честный. Смелый. – Каждый раз ей эти качества перечисляю, чтобы не ошиблась однажды, как я в Мите.

– Как мой бабасы был?

Я должна ответить дежурное: "как твой бабасы", но слова застревают в горле. Прокашливаюсь. Киваю просто. Увожу глаза в сторону. От собственного ребенка, господи…

– Да. Как твой бабасы.

Вздыхает.

– Жалко, что он в рай ушел…

Не выдерживаю. Вся моя ложь сходит лавиной на плечи.

У меня было достаточно времени, чтобы начать подводить Сафие к правде жизни, в которой ее мать – жалкая лгунья. Но я каждый раз трусила. И сейчас снова трушу. А через два часа у нас встреча с ее отцом.

И что я скажу? Как я объясню? Он же поймет, что я даже на это не сподобилась…

– Ханым, беги играй… Дай мне еще пятнадцать минут, хорошо? Янтыки доделаю и позову.

Опускаю дочку на пол. Она еще слишком маленькая, не понимает, что я трусливо прервала важный для нее разговор.

– Хорошо, анне. У меня там тигра заболела. Гр-р-радустник нужно поставить.

– Беги ставь, – хлопаю дочку по попе, подгоняя, она прыткой лошадкой несется обратно к своему звериному лазарету.

А я выравниваюсь. Долго смотрю в стену, не видя ее.

Переживаю, кажется, сразу несколько крахов и взлетов на вершину. Сегодняшняя встреча может пройти идеально, а может обернуться ужасным провалом. Я так его боюсь...

Я так всего боюсь...

Я не была такой трусливой в свои двадцать. Но теперь-то я знаю, как дорого могут стоить поступки.

Чувствую в теле слабость. В душе тоже.

Знаю, что малодушничаю, но на это смелости мне хватает.

Резко разворачиваюсь, снова беру мобильный. От Айдара пришло сообщение: "мы не договорились о месте".

Да, родной. Не договорились. И не договоримся, кажется. Я слишком тебя боюсь.

"Я померила Сафи температуру, Айдар. Высокая. Давай перенесем?"

Отправляю и жмурюсь. Знаю, что другого ответа, кроме как "давай" просто не существует.

Отложенная на пять лет встреча с моей легкой руки откладывается еще хотя бы на несколько дней.

***

Подарившая короткое облегчение отложенная неизбежность быстро будит во мне стыд.

Смотрю, как совершенно здоровая Сафи с аппетитом уплетает свои янтыки, и сердце кровью обливается.

Я знаю, что в любой момент могу позвонить Салманову и сказать, что дочке полегчало, встречу все же можно провести, но не делаю этого.

Что сам приедет не боюсь. Пусть он мне и не доверяет, но чтобы заподозрить такую трусость и низость – нужно быть способным на нее, а Айдар…

Он так не сделал бы. И не поймет. Он вообще меня не понимает. Правда и не должен.

Мы птицы разных полетов. Жители разных миров. Жаль, наверное, что слишком поздно это поняли. Жаль, что дали друг другу шанс. Перекаверкали две жизни. Правда третью создали. И это перечеркивает все лишения.

Я понятия не имею, чем теперь занять наш с Сафи день, но решение принимают за меня. Без спросу к нам все же приезжают, но не Айдар, а Леша. Я снова на него тихонько злюсь, а вот Сафи, как ни странно, видеть гостя рада.

Леша, как истинный стратег, быстро ловит, с чем из Керимовых сегодня нужно «работать» для достижения своей цели. Он убалтывает Сафи поехать в парк. Я против. Упираюсь руками и ногами. Придумываю несуществующие дела. Только про температуру собственного ребенка еще раз не вру. Леша, в отличие от Айдара, может прикоснуться к ее лбу и проверить.

Да и не выглядит она больной. Задорная. Игривая. Веселая. Энергии – хоть отбавляй. А меня снова топит в стыде. И перед ней, и перед ее отцом.