Теперь, конечно, тоже такое нередко случалось, что они оказывались на улице одновременно. Само складывалось, ведь уроки по-прежнему начинались в девять для всех одинаково, и сколько времени займёт дорога, давно известно до минуты. Но сегодня, то ли Марьяна чуть припозднилась, то ли, наоборот, выперлась слишком рано, но никого из друзей ни во дворе, ни в ближайшей перспективе она не обнаружила, поэтому, включив автопилот, зашагала в гордом одиночестве, внезапно задумавшись: а вот интересно, сколько раз за годы учёбы она уже проделала данный путь.

Скорее всего, приблизительно прикинуть вполне возможно, достаточно сложить количество учебных дней за девять лет, затем немножко скинуть, чтобы учесть больничные и прочие пропуски. Хотя заморачиваться в реальности на подобную ерунду Марьяна всё-таки не собиралась. Просто нужно же чем-то занять мысли, когда не с кем поболтать, а тщательно следить, куда идёшь, нет надобности.

Выработанные рефлексы и телесная память добросовестно подсказывали, где свернуть, где двигаться прямо, где притормозить и осмотреться, чтобы благополучно перейти проезжую часть. Тут можно срезать через двор и детскую площадку, а дальше останется только пересечь бульвар, затем, двинув вглубь квартала, ещё один двор, и вот она, родная школа, стоит, ничего с ней не делается.

Ну и вроде бы что непредвиденное могло тут случиться?

Ха! Да что угодно. Особенно, если полоса невезения никак не желала заканчиваться.

Вдоль бульвара по каждому из краёв тянулись две асфальтовые полосы с односторонним движением. По одной время от времени катили машины, а вот вторая была уже года два закрыта для проезда, огорожена и перерыта – трубы меняли. В местах переходов от центральной аллеи до тротуара перекинули временные деревянные мостки. И это только зимой из-за намёрзшего снега и наледи следовала вести себя с ними осторожнее, а вот в остальное время они вроде бы никаких проблем не обещали. Но…

Подробно выяснять, в чём там дело, Марьяна не собиралась. Да и какая разница? Главное, что она получила в итоге. А итог оказался таким: она шагнула, доска под её тяжестью неожиданно прогнулась, гораздо больше, чем обычно, ступня провалилась в образовавшуюся дыру и… застряла, придавленная пытавшейся вернуться в прежнее положение деревяшкой. И сколько Марьяна ни дёргалась, освободиться никак не удавалось.

Ну класс! Попалась, как птичка в силки. Как глупый зайчишка в капкан. Как мышь в мышеловку. Хотя, сколько сравнений ни подбирай – проще не станет.

Марьяна старалась, рыпалась, сражалась, а толку никакого. И стоять вот так, перекошенной, буквально на одной ноге, при этом хоть как-то сохраняя равновесие, становилось всё тяжелее, и всё сильнее охватывало желание просто сдаться, плюхнуться на эти чёртовы затоптанные мостки и отчаянно разреветься.

Ну почему? За что? Ничего ужасного и недостойного Марьяна не натворила, чтобы судьбе мстить и издеваться над ней снова и снова.

Она в очередной раз попыталась вытянуть ступню, но поднимавшаяся вместе с ней доска только сильнее её защемляла. Даже больно стало, и Марьяна чуть не взвыла от жалости к себе и от досады. А носу хлюпнуло, но тут за спиной раздалось:

– Эй, подожди, не дёргайся! Так всё равно не получится.

Голос Марьяна узнала моментально. Правда, кроме всего прочего, успела подумать, что ошиблась. Или что ей почудилось – попала в безвыходное положение, вот машинально и представила спасительный глас небес. А в чьём ещё исполнении он мог прозвучать? Ну естественно, самого желанного для неё человека. Но спружинившие под тяжестью чужих приближавшихся шагов доски и новая фраза «Не переживай, что-нибудь придумаем» убедили – всё так и есть: Марьяна больше не одна, и там у неё за спиной Захар Легостаев.