– Ну и везет же тебе, малышка! – воскликнула бабуля.

Она была незаурядной личностью, наша бабуля! Мы, малыши, только так и называли ее. А звали ее Жермена. У нее были очень густые и длинные волосы, выпуклые скулы, большие, черные, миндалевидные глаза и чудесный голос… Как и мой отец, она всегда пела по-провансальски. И с дедушкой они говорили тоже только по-провансальски. Выйдя замуж за Роже Матье, моя мама, девушка с Севера Франции, вошла как бы в чужеземную семью. Но она так сильно любила своего мужа, что отправилась бы с ним даже к папуасам. Когда не чуждая колдовским чарам бабушка устремляла жгучий взгляд черных глаз на невестку, она встречалась со взором ясных голубых глаз, в которых отражалось само небо.

Итак, мама венчалась в белоснежном платье. Она не собиралась никому пускать пыль в глаза. Просто такова была традиция. И ее придерживались обе: невестка с Севера и свекровь с Юга. Замуж выходят один раз – и на всю жизнь.

– Белоснежное платье не менее священно, чем монашеское одеяние, – считала моя мама.

Она вступала в брак, как другие поступают в монастырь. И хотя сама бабушка уже не жила больше с дедушкой, она одобряла взгляды своей невестки. Я так никогда в точности и не узнала, что именно произошло между стариками. Они жили порознь, хотя и не разводились. В семействе Матье разводов не признавали. А так как их дочь (моя тетя Ирен, которой предстояло сыграть огромную роль в моей жизни) вышла замуж и стала матерью семейства, наша бабуля стала жить в доме своего сына…

Согласно традиции – во избежание беды – жених не должен был заранее видеть подвенечное платье. Он получал право на это только в день свадьбы.

Надо сказать, что я унаследовала от бабушки ее суеверие: если бы мне вдруг пришлось в какой-нибудь телевизионной передаче появиться в подвенечном платье, я бы почувствовала себя совсем несчастной. К счастью, такого случая не представилось.

Итак, в апреле 1946 года те, кому вскоре предстояло стать моими родителями, дружно ответили «да» перед лицом мэра и священника, и произошло это даже позже, чем следовало, потому что, как говорят у нас, «передник у нее вздымался».

Я не замедлила появиться на свет: родилась 22 июля.

– Малышке повезло, она родилась под созвездием Рака, – изрекла бабуля, она хорошо разбиралась в истолковании знаков Зодиака.

Мне выбрали имя «Мирей», иначе и быть не могло. Так единодушно решили папа и дедушка. Папа был страстный поклонник оперы, а дедуля преклонялся перед Мистралем.

Один декламировал по-провансальски:

Другой пел: «О, ангелы в раю…»

И оба склонялись над постелью молодой мамы, которая нежно прижимала меня к груди.

– Никак не возьму в толк, как такая хрупкая женщина, которая питается одними анчоусами, сумела произвести на свет ребятенка весом в два кило с лишним!

Мама, и вправду сказать, утратила привычку есть нормально, если у нее такая привычка когда-либо была. Ужин в доме свекра, обожавшего свинину, был для нее сущей мукой. Она съедала анчоус, что, по общему мнению, возбуждает аппетит, брала себе немного риса – и дело с концом!

Дедушка беспокоился: как эта худышка из Фландрии станет рожать ему внуков? В ответ бабуля заявляла, что это не его забота! У нее были свои рецепты. Уж конечно, не в Дюнкерке мама могла узнать, что укроп – на Юге он достигает человеческого роста – прибавляет молока кормящим матерям, что чесночный отвар взбадривает не меньше, чем отвар из хины, а масло из тыквенных семечек укрепляет кости.