Зеленый цвет приносит несчастье, голубой больше подходит для мальчиков; Матита, Кристиана и я единодушно выбрали розовый. Папа принес домой банки с розовой краской и три малярные кисти.
– Пусть займутся делом, – сказал он маме, – и ты в воскресенье немного от них отдохнешь!
Наступил торжественный час. Отец отодвинул от стены шкаф и больше ни во что вмешиваться не стал.
– Управляйтесь сами, девочки. Держать кисти в руках вы уже умеете. Итак… смелее вперед!
Кровать и стулья накрыли газетами, мама надела на каждую из нас старенькие фартучки. Когда немного спустя она рискнула заглянуть в комнату, то ужаснулась:
– Боже мой, тут все в краске!
– Вот и прекрасно. Они и должны всё покрасить.
– Да, стены покрасить. Но не себя же!…
Перемазавшись, мы походили на разноцветные леденцы.
Веселились как сумасшедшие и во все горло распевали «Три колокола». Я запевала: «Донесся колокольный звон…» А сестры подхватывали: «Дин-дон, дин-дон, дин-дон!»
Надо сказать, что Пиаф была у нас как член семьи. Я не могу передать, что почувствовала, когда впервые услышала ее голос по радио. Впрочем, пожалуй, могу. Она сама рассказала о подобном чувстве в своей песне «Аккордеонист». «Аккордеоном он владел, как бог, пронзали звуки с головы до ног, и ей невольно захотелось петь…»
В школе я славилась тем, что ничего не могла заучить наизусть, а вот все песни Эдит Пиаф запоминала сразу и без усилий. Благодаря нашему «фону» (мама никогда не говорила «электрофон»), который был далек от совершенства, благодаря ему я как попугай с восторгом повторяла все, что было записано на пластинках. Вспоминаю, что мама не раз спрашивала у отца;
– Как ты думаешь? Она понимает, что поет?
– Конечно, нет!
Я пела:
При этом я понятия не имела, что представляет собой легионер, герой песни Эдит Пиаф. Но, так или иначе, я пела ее песни. И развлекала ими жителей нашего квартала. Бабуля была на седьмом небе: ей очень нравилась Пиаф. Бабушка давала мне время от времени немного денег за будто бы «оказанные небольшие услуги» и приговаривала:
– Теперь ты можешь купить еще одну пластинку Пиаф.
Однажды я появилась дома с только что купленной пластинкой «Человек на мотоцикле» (а на обороте – песня «Узник башни»).
Папа предпочитал петь не песенки «Милорд» или «Чи-чи», но арии из оперы «Кармен». Мама знала весь репертуар Тино Росси, зато отцу были знакомы чуть ли не все оперы. В «Чикаго» нам жилось теперь немного легче, чем в доме с островерхой крышей, хотя иные соседи доставляли немало беспокойства. И вот в один прекрасный день папа торжественно объявил:
– Мамочка… У меня для тебя сюрприз: у нас теперь есть абонемент в оперу!
– Абонемент! Ты что, с ума сошел?! А как я попаду в оперу?
– На моем велосипеде. На багажнике.
– Но послушай, Роже… что я на себя надену?
– Уж не думаешь ли ты, что я купил билеты в первые ряды кресел! Мы будем сидеть на верхотуре, на галерке. Наденешь чистое платье, как в церковь.
– Мне ехать на багажнике?! Ты, видно, шутишь?! А потом, как быть с детьми?
– Наши малыши уже не раз оставались дома одни.
– Ну, нет! Мальчики слишком малы, а девочки еще не выросли!