Сейчас за столом, привалившись к стене спала, чуть похрапывая совсем другая женщина. Исчезли, стали тусклыми черные волосы, что раньше еле держались от тяжести в пучке на затылке. Лицо стало серым, щеки обтягивали скулы. И так не особо в теле, как балерина, мать стала словно тень, тонкие руки, почти просвечивали венами, ноги, обтянутые кожей. После смерти отца, мать словно ушла вместе с ним, ее просто не стало. Самое интересное то, что отец был обычным, ничего сверхъестественного. Офисный работник, чуть выше некоторых по должности, руководил отделом маркетинга в крупной компании, но он полюбил мать с первого раза, как увидел на сцене.

Мать, когда была относительно трезвой часто рассказывала, как отец ждал ее с цветами у гримерки после выступления. Как долго она не соглашалась встречаться с ним, хотя он сразу понравился ей.

— Матвей, он был такой смешной, не в смысле внешности, а озорной какой-то. Я с ним смеялась до колик в животе, — рассказывала мать, — Он мог сделать мой день лишь одной фразой, скажет так, что я весь день не танцую, а летаю по сцене, а еще он меня любил, очень сильно, — говорила она, наливая в рюмку и выпивая залпом.

— Мам, хватит пить, — просил я, пока был маленьким, потом молча отбирал бутылку и выливал в раковину под ее грозные крики.

— Ты не понимаешь, Кир, как болит вот тут, — стучала она себя по худой груди, — Невыносимо, Кир, — пьяные слезы текли по ее лицу, а я смотрел, как булькает прозрачная жидкость в бутылке, выливаясь в раковину. Драться со мной она не смела, после того, как пару раз скрутил ее и замотал в плед, оставляя на вечер в комнате. Она выла там и плакала, грозила мне, но потом затихала. После этого уже не боролась со мной, когда я избавлялся от спиртного в доме, смотрела и молча уходила из квартиры.

Раньше приезжала бабушка, мать моей матери и в эти дни я отдыхал. Приходил домой, где не пахло перегаром, а сладким запахом пирожков с брусникой или беляшами с ароматным мясным. Бабушка приезжала не часто, раз в пару месяцев и все звала меня к себе, на Урал, но как я оставлю мать?

— Ты Кирюшка, не смотри на нее, она пропащая, — говорила бабушка, гладя меня по каштановым кудрям.

— Мама не пропащая, — огрызался я, вырываясь из ее рук. Тогда я верил, что все пройдет, станет лучше. Мать успокоится, перестанет пить, пропивать все деньги, оставляя меня без еды. Я ходил в драных штанах и кроссовках, ловя укоризненные взгляды учителей. Одноклассники не могли смеяться надо мной, после того, как я пару раз приложил самых наглых, показывая свои способности, которым научился благодаря Сашке.

— Конечно нет, ты ее любишь, и она тебя, — отвечала бабушка, смахивая слезы с глаз, а я вырывался и уходил в свою комнату. Бабушка перестала приезжать полгода назад, потом пришло письмо, мать пила месяц не приходя в себя. Только из ее завываний я узнал, что бабушки не стало.

— Мама, — рыдала пьяная мать, сидя на кухне, — Ты тоже ушла, оставила меня, — завывала она. Мать не ездила на похороны, все сделала сестра бабушки, которую я никогда не видел, но мать ее называла по-всякому, в основном плохими словами.

— Лидка, с***ка бездетная, всю жизнь мою мать против меня настраивала, — говорила она, — Даже проститься не дала, а я бы поехала на похороны, ты веришь мне Кир? — глядела она мутными глазами.

— Верю, спасть иди, — огрызался я.

— А что ты мне рот затыкаешь? Я может по матери скучаю! Вот ты будешь скучать по мне, Кир?

— Буду, иди спать, — пытался я успокоить мать, но та снова начинала плакать, а я опять уходил из дома.