Роберт брал в руки дирижерскую палочку, которая с его деньгами и связями превращалась в волшебную. Мадам давно не была в ночном клубе? Легко. Самый дорогой, элитный, можно сказать. Театральная премьера? Я не любитель, но ради вас, Катерина Ивановна, готов поскучать в первом ряду. На четвертый день Катерина поняла, что дневная суета и ночная кутерьма ее достали, ей хочется уютного вечера при свечах, ужина на двоих и семейного секса без кульбитов.

– Расслабься, – засмеялась Катерина, когда Роберт Иванович попытался изобразить нечто новенькое в постели. – Расслабься и не пытайся мне понравиться. Представь, что мы прожили лет двадцать.

– Хотел бы я прожить с тобой двадцать лет! – Мечтательность в его голосе заставила Катерину подумать, что говорит он всерьез.

– Ты был несчастлив с женой? – осторожно поинтересовалась она.

– Да нет, – пожал плечами Роберт Иванович, – в принципе, счастлив. В принципе, счастлив.

– Счастья «в принципе» не бывает.

Он засмеялся, уткнулся ей носом в затылок. От него всегда хорошо и дорого пахло, тело его было, что называется, «хорошо сохранным», и у Катерины ни разу не возникло ощущения, что она нашла себе «папика».

– Какая ты тонкая натура, – прошептал он. – Все-то ты понимаешь. Только ты не права, счастье может быть разным. Оно, как лампочка, может гореть с мощностью в двести ватт, а может и в сорок. Тихая, ровная жизнь без страстей и потрясений – это тоже счастье. Наверное.

Катерина кивнула. Ему лучше знать. Он дольше жил и больше видел.

Она вскочила с кровати и, чуть не опрокинув столик с вином и фруктами, побежала к двери.

– Ты куда?

– Пойду, осмотрю твою квартиру. Ты мне тут так ничего и не показал!

Она видела, как он усмехнулся и остался лежать в кровати, показывая этим полное к ней доверие.

– Мне подходит, – заявила Катерина, вернувшись. – Сколько тут, триста шестьдесят квадратов? Пять комнат, евроремонт, хороший район. Мне подходит. Давай дружить!

– Давай. Если хочешь, оставайся тут жить. – Он рывком повалил ее на кровать. – Ты права, есть вещи, которые не измеряются мощностью. Но понял я это только с тобой. Жить нужно на полную катушку. Ну почему я понял это только с тобой?!! У меня все всегда было: семья, достаток, работа, пара любовниц для удовлетворения мужского тщеславия, но никогда не щемило так сердце и не захватывало так дух...

Роберт выдохся, устал и запутался. Катерину это развеселило.

– Здесь принято говорить «ты настоящая», – подсказала она.

– Да, настоящая. Немножко циничная, но настоящая. – Он встал и пошел к бару за сигаретами. У него были тонковатые ноги, чуть больше чем нужно покатые плечи, и, кажется, плешь на затылке, тщательно замаскированная зачесанными назад волосами. И все-таки, он был не «папик». При всех его деньгах и возрасте, думалось почему-то о беззащитности и старомодной порядочности. Он закурил, закашлялся, затушил сигарету после двух затяжек и сказал:

– Впереди выходные. Давай проведем их вместе.

– Да мы и так вместе!

– Нет, совсем вместе. С утра до вечера, с вечера до утра. У меня есть домик в деревне, так, ничего особенного, но там речка, березовый лес, закаты как на картинке и воздух... который хочется есть. Поехали!

– В деревню?!

– В деревню!

– И туалет на улице?

– Да, черт возьми, на улице. Но зато там есть баня!

– Баня?..

– Баня. Ее нужно топить березовыми чурками, и когда они горят, то запах как в детстве, не запах даже, а дух...

– В моем детстве никто не топил баню березовыми чурками.

– Я про тебя совсем ничего не знаю. Кто твои родители? Они живы?