— Выпей, — Мирослава поставила передо мной стакан с водой. Я к нему не притронулась. Зачем мне нужна была вода?! Чтобы успокоиться? Бред какой-то! Кто вообще это придумал — пытаться успокоить кого-то водой!

— У Агатова тоже есть серьёзные связи, — поняв, что я не собираюсь пить, Мира с чуть заметным раздражением выплеснула воду в раковину.

Я нашла входящий от Алисы. Всё моё существо требовало, чтобы я набрала ей. Вдруг она возьмёт трубку? А если нет… Если трубку возьмёт Дима, вдруг я смогу уговорить его? Вдруг смогу убедить не увозить мою девочку? Вдруг… Господи! Ничего я не смогу. Дмитрий ждёт именно этого: ждёт, что я наберу ему. Но я уже дала себе слово, что больше не буду играть по его правилам.

— Есть, — я заставила себя подняться. Потёрла внезапно озябшие кисти, запястья. — Только дело касается моей дочери, Мира. Пока у тебя не будет собственного ребёнка, ты не поймёшь.

— Конечно, — её раздражение стало сильнее. — Как я могу понять? Только не забывай, что у меня есть свой ребёнок. У меня есть Майя.

— Пожалуйста, — шёпотом, беря её за руку. — Пожалуйста, не злись. Я знаю, что она — твоя девочка. Знаю, Мира, но… — в отчаянии покачала головой, — ты поймёшь только, когда, — коснулась её живота, — когда возьмёшь его на руки. Когда он скажет тебе твоё первое «мама», когда… — всхлипнула, слёзы делали черты лица Мирославы размытыми, — когда он сделает первые шаги. Майя, она… она твоя. Но… она по-другому твоя. Ты поймёшь. Очень скоро поймёшь.

— Прости, — в её глазах тоже появились слёзы. Она приобняла меня и сразу же отпустила. — Я понимаю, о чём ты. Правда понимаю. И… я так хочу помочь тебе.

— Ты и так помогаешь.

Глаза были мокрые и у неё, и у меня. Наверное, я бы в конец расклеилась, если бы к нам не вернулась Майя. Положив на стол раскраску, она попросила Мирославу сварить какао.

— Хорошо, — поспешно ответила Мира.

Шоколад…Какао — это как раз то, что всем нам сейчас нужно.

— Где ты был? — бросилась я к Рихарду, едва он вышел из машины.

Прошло уже несколько часов с того момента, как я сказала ему про Дмитрия. Всё это время мой телефон молчал. Каждая минута тянулась дольше предыдущей. Мне стало казаться, что что-то со связью, что сигнал просто не проходит. Но со связью, как и с сигналом, всё было в порядке.

— Рихард, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, — я просто вцепилась в него.

Как малахольная истеричка стояла на дорожке и смотрела на него с надеждой.

— Афанасьев не покупал билеты ни на себя, ни на Алису.

Я было выдохнула с облегчением. Но что-то заставило меня внимательнее всмотреться в глаза Арда.

— Что это значит?

— Это значит, что он не покупал билеты, Кристина. По крайней мере, не покупал их по своим документам.

Горло сжалось, желудок свело. Облизнула пересохшие губы.

— Ты ведь не дашь ему увезти её, правда? — понимала, что он не Бог, чтобы давать мне такие обещания. Но большего у меня не было. И в какой-то степени для меня он был моим личным Богом. Он — отец моего ребёнка, он — мужчина, которому принадлежит моё сердце. Так кто он для меня?!

— Прошу тебя, успокойся, — неожиданно он обнял меня. Так нежно, как не обнимал уже очень давно.

Обхватил рукой за плечи и прижал к себе. Ласково погладил по волосам, коснулся губами волос. Я протяжно, нервно выдохнула и заплакала. Прильнула к нему, скомкала в пальцах его свитер и вдохнула у шеи. Он поглаживал меня по спине, и от этого я становилась даже слабее, чем была до.

Я могла сидеть рядом с ним в растянутой кофте с не расчёсанными волосами и чувствовать себя прекрасной, рядом с ним я могла плакать над романтическим фильмом и громко, несдержанно смеяться. Но главное, с ним я могла быть слабой. Рядом с ним — с мужчиной, за которого должна была выйти замуж ещё семь лет назад.